— А как насчет закона о крайней необходимости? — парировал Синх. Понятно, что он лучше нашего разбирался в законах. — Или уже отменили ответственность за бездействие в угрожающей жизни людей ситуации?
— Ответы на подобные вопросы за пределом моей компетенции, — спокойно ответил Гэбриэл. — Я представляю исполнительную власть. У меня предписание на арест, я его исполняю. А тонкости находятся в сфере деятельности суда.
Крыть было нечем, и мы умолкли. Из огня да в полымя, как говаривали мои предки. Но все же попасть в лапы полиции я пока склонен был считать меньшим злом, чем дрейфовать по ветру над океаном, кишащем биотехами.
С людьми можно хотя бы попытаться найти общий язык. С тварями же это в принципе невозможно. Хотя Альбинос, к примеру, думает иначе. Но так, как он, думали и создатели биотехнологических монстров. Что из этого вышло, то вышло. Хорошего мало. Хотя… Чаще всего уроки истории учат тому, что они ничему не учат. Или почти ничему. А так хочется, чтобы хоть иногда, хоть некоторые…
— У меня есть право на пользование коммуникатором? — спросил я.
— Конечно, — кивнул инспектор.
Я связался с Ольгой и сказал, что к обеду нас не будет. И к ужину скорее всего тоже. Да и вообще нас арестовали и доставляют в участок. Она порывалась приехать, но я ей объяснил, что это без надобности. В любом случае решить проблему она не могла.
Главное полицейское управление располагалось неподалеку от мэрии, в самом центре, на набережной возле старой заброшенной пристани, у которой до войны швартовались океанские круизные лайнеры.
Меня, Алекса и Урмана заперли в одной камере, предварительно разоружив. Гидрокостюмы тоже конфисковали, так что остались мы с напарником в одних плавках. Воняло в камере жутко, не многим слаще, чем в общественной уборной ночного клуба вблизи окраины.
Из обстановки имелись только нары и параша. Дверь была целиком из проклепанного железа, с небольшим откидным окошком на уровне лица. Чуть большее окошко, устроенное в толстенной стене, выходило наружу. В него и так котенок с трудом бы пролез, так оно еще и решеткой было забрано.
— Кажется, отоспаться нам никто не помешает, — сказал Алекс, забираясь на верхние нары.
Я тоже улегся. Урман с хмурым выражением лица уселся на край свободной заправленной постели.
Говорить не хотелось. Я отвернулся лицом к стене и стал размышлять, что делать дальше. Как ни крути, а ситуация была хуже некуда. И если наш спаситель еще мог отделаться легким испугом и увольнением из муниципалитета без права восстановления, то нам с Алексом срок могли впаять как нечего делать.
