Он продолжал эти пытки в течение нескольких минут, пока давление его языка не стало спускаться и подниматься по всей поверхности моей влаги. Его лицо было похоронено во мне, но как только язык вошел внутрь, крик вырвался наружу, и меня накрыл мощнейший оргазм, оглушая и разрывая меня от макушки до самых кончиков ног. Такого я еще не испытывала... Пока мое тело продолжало гореть и трястись, он вынырнул из оков моих бедер и схватил меня, разобранную на мелкие куски, в свои крепкие руки.
Когда я снова смогла говорить, то первое, что выдал мой перегруженный мозг было:
— Это было... о, мой Бог! У меня нет слов.
Его тело тоже содрогалось в ответ. Он зарылся лицом в мои волосы, и я почувствовала его горячее дыхание на затылке. Я чувствовала себя настолько удовлетворенной, что мне пришлось встряхнуть себя физически, чтобы не заснуть.
Он выбрался из моих волос и засмеялся.
— Что это было?
— Не хотелось бы заснуть сейчас... голой. Хочешь оставить обо мне дурное впечатление, когда твоя сестра вернется домой?
Он засмеялся и крепче прижал меня к себе. Спустя несколько минут его дыхание выровнялось, и я испугалась, что он уснул.
— Пол? Ты спишь?
— Нет, — в ответ засмеялся он.
— Мне нужно положить вещи в сушилку, пока никто не вернулся.
Он кивнул в ответ, но не ослабил хватку.
Спустя пять или десять минут я спросила:
— Пол?
— Да?
— Ты отпустишь меня, мне нужно положить белье в сушку. Помнишь?
Я снова почувствовала сильное давление на бедра. Его член вновь был слишком твердым и жадным.
— Я бы не хотел.
Затем Пол перевернулся на спину и притянул меня на свое рельефное тело так, чтобы я могла смотреть ему в лицо. Снова он поцеловал меня, но на этот раз все было иначе. Теперь это был не страстный и голодный поцелуй, а нежный и мягкий. Как же я любила такие поцелуи.
— Иди положи свою одежду в сушилку, — сказал он наконец.
Но я уже скользила губами вниз к шее и нежно целовала ее. Он застонал, когда я нашла маленькое сладкое местечко и начала покусывать его. Я посасывала, захватывала зубами и облизывала, а потом опять целовала. Через минуту или две я продолжила исследовать его тело чуть ниже и сползла к его груди, задевая соски. Они были настолько же твердыми и жаждущими, как и мои, и когда я лизнула, засасывая каждый из них, Пол вздрогнул и застонал. Когда же мои губы спустились к твердости, исследуя по дороге крепкие мышцы его живота, он начал говорить своим глубоким, хриплым голосом:
— Я думал, ты собираешь положить свое белье в сушку.
