— Он болен, Элли. Это совершенно не прощает то, что он сказал мне, но я не могу отвернуться от него. У нас слишком много прошлого, слишком много лет мы прожили вместе, чтобы просто так сдаться.
Она обнимает меня за плечи, пока мы идем и притягивает меня в свои объятия.
— Ты слишком хороший человек, Люси. Я все еще собираюсь надрать задницу Бобби, звонившему тебе. Он должен сам позаботиться об этой ситуации.
Бобби позвонил мне на сотовый в панике пятнадцать минут назад, и сообщил, что Фишер отсиживается у Барни, выпив Джека Дэниэлса чуть ли не равный своему собственному весу. Когда бармен отказался выдать ему очередную порцию час назад, Фишер стал воинственным и враждебным. Бобби, очевидно, понятия не имел, что произошло сегодня днем, и то, что я последний человек для Фишера, которого он захочет увидеть, поэтому я не могла винить его за звонок. Он волновался за своего лучшего друга и не мог заставить его успокоиться. Я всегда была единственной, кто мог достучаться до Фишера, успокоить его страхи и облегчить его боль. Бобби, естественно, предположил, что я в очередной раз могу поработать волшебником.
— Я не собираюсь надолго задерживаться. Я просто хочу попробовать, может я смогу его уговорить уйти от Барни и проспаться, — отвечаю я ей, пока мы переходим улицу перед баром.
Я не сообщаю, что внутри все же надеюсь, что, как только он увидит меня, он извиниться и заберет те ужасные слова назад, которые сказал днем. Я не понимаю, что все еще держусь за надежду, что не потеряю его окончательно.
Элли толкает дверь Барни и пропускает меня вперед. Звучит кантри, взрывая музыкальный автомат, воздух наполнен привычным запахом несвежего пива и старого сигаретного дыма. Здесь не много народу, но все равно у меня уходит несколько секунд, чтобы отыскать Фишера сквозь небольшие толпы людей, собравшихся вокруг столов и передвигающихся к бару и назад к столикам. Он сидит на стуле перед стойкой, Бобби стоит перед ним. Я вижу, как Бобби вскидывает руки через каждые несколько секунд, и могу сказать, что он расстраивается, потому что Фишер, скорее всего, не слушает его совсем. Волосы Фишера находятся в полном беспорядке, могу только предположить сколько раз он проводил руками по ним в течение всей ночи, пока сидел здесь, пытаясь заглушить свои страдания. Его лицо покраснело от алкоголя, рубашка промокла насквозь от пота. Мое сердце начинает болеть снова, видя его в таком состоянии, он кажется таким потерянным, что не может сфокусироваться на лице Бобби, и он немного покачивается из стороны в сторону.
