Зеваки оглаживали подкосы, стучали по металлу, зонтиками тыкали в упругий лен крыла. Дети карандашами писали свои имена на брюхе фюзеляжа.
Фотографы накидывали черные тряпки на фотокамеры. Алкок кривлялся перед объективами, ладонью заслонял глаза, точно древний путешественник. «Вижу цель!» – кричал он и с девяти футов спрыгивал в мокрую траву.
Газеты писали, что отныне возможно все. Мир съежился. В Париже создавали Лигу Наций.
У Э. Б. Дубойс[3] созвал делегатов от пятнадцати стран на Панафриканский конгресс. В Риме крутили джазовые пластинки. Радиолюбительские вакуумные лампы передавали сигналы на сотни миль. Еще чуть-чуть – и мы сможем ежедневно читать свежий «Сан-Франциско Экзаминер» в Эдинбурге или Зальцбурге, в Сиднее или Стокгольме.
В Лондоне лорд Нортклифф[4], основатель «Дейли Мейл», пообещал 10 000 фунтов стерлингов пилотам, которые первыми пересекут Атлантику и приземлятся на том или другом берегу Желали попытаться еще минимум четыре экипажа. Хокер и Грив[5] уже рухнули в воду Другие – например Брэкли и Керр[6] – окопались на аэродромах вдоль побережья и ждали перемены погоды. Перелет надлежало совершить за семьдесят два часа. Без посадок.
Ходили слухи о богатом техасце, который тоже хотел рискнуть, и о венгерском принце, и, что всего хуже, об одном немце из Имперских ВВС, который в войну летал на дальние бомбардировки.
Поговаривали, что редактор отдела очерков «Дейли Мейл», подчиненный лорда Нортклиффа, от одной мысли о победе Германии заработал язву.
– Бош! Бош, прах его побери! Да упаси нас господь!
Отправил газетчиков разведать, возможно ли, чтобы враг и после поражения очутился в голове гонки.
В подвале на Флит-стрит, подле отливных машин для горячего набора он расхаживал туда-сюда, так и эдак переиначивая будущие заголовки. На подкладку пиджака жена пришила ему британский флаг, и редактор щупал его, точно святую реликвию.
– Давайте, ребятки, – бубнил он себе под нос. – Ать-два. Ну-ка домой, родина заждалась.
По утрам авиаторы просыпались в гостинице «Кокрейн», завтракали овсянкой, яичницей, беконом и гренками. Потом петляли крутыми улицами и Лесной дорогой выезжали на луг, отороченный изморозью. Ветер с моря кидался на них и кровожадно кусался. Авиаторы вшили в комбинезоны провода, чтобы греться от аккумулятора; подбили мехом наушники шлемов, перчатки, сапоги.
Миновала неделя. Затем две. Их не пускала в небо погода. Облачность. Гроза. Прогноз. По утрам оба тщательно брились. Ритуал исполнялся у дальнего края луга. В брезентовой палатке разжигали газовую горелку, грели на ней воду в стальном тазу. Вместо зеркала – металлический колесный колпак. В бортовой аптечке припасены бритвы: если приземлятся в Ирландии, нужно быть свежими, прилично выбритыми, импозантными гражданами Империи.
