— Запомните, — подчеркивал Алексей, — главное внимательность и осторожность. Повторяю: на воду не смотреть…
Когда окончил, вопросов не ждал. Соскочив с каменной плиты, Алексей подхватил оставленные Одноблюдовым концы веревок и, прыгая с камня на камень, переправился на другой берег. Привязав к камням веревочные перила, он натянул их на уровне плеча.
«Так будет удобнее», — подумал он, и вернулся к берегу. Постоял, посмотрел и стал вызывать людей:
— Хазбиев, к бревну! Левандовский, у тебя сапоги — в воду полезешь! Будешь с Железняком забирать детей у Хазбиева и передавать их мне!
У Малеинова и Двалишвили было немного больше детей, чем в остальных группах, поэтому они сами переносили их на противоположный берег.
Группа за группой переправлялась через поток. Очередь дошла и до бабушки Елены. Среди женщин она была самая старая. Щупленькая и тихая, в легком осеннем пальто, она ничем не отличалась от других женщин. Шла она молча, не жалуясь и не отставая от других, хотя и страдала ревматизмом. Рассказывали, что весной сорок второго года из-под Ростова ей пришла похоронная на сына. Большое горе и привело старушку в управление комбината, к парторгу ЦК.
— Что хотите делайте, — щуря воспаленные глаза, заявила она, — но я должна быть на фабрике, где до войны работал мой сын.
Ей нельзя было отказать. Через два дня бабушку Елену уже видели подсобницей у флотационной машины.
Заметив старую женщину, Малеинов передал Двалишвили сидевшую у него на плечах девочку и направился назад к реке. Он знал: с рассветом вода в Юсеньги может прибыть. Решил подойти к старушке поближе — подстраховать ее.
— Не бойтесь, бабушка, Крепче держитесь за веревку! — подсказал он.
Но женщине было страшно. Она прошла метра два и в нерешительности остановилась. Губы ее посинели.
— Сердце… — прошептала старушка и пошатнулась.
Только отчаянный рывок Малеинова предотвратил беду. Он подхватил ее и в самый последний момент удержал на бревне.
— Что с вами?
Старушка молчала. Побелевшее лицо едва заметно вздрагивало.
— Совсем уже немного… — Придерживая женщину рукой, Малеинов помог ей перебраться через горный поток. А когда они наконец ступили на песчаный берег, с участием спросил:
— Идти сможете?
Налетевший ветер скомкал Алешины слова, однако старушка поняла, что вопрос относится к ней, виновато улыбнулась и, не сказав в ответ ни слова, пошла дальше…
С рассветом угрюмые серые горы стали какими-то фиолетовыми. Угомонился ветер. За скалистый хребет спрятались редкие облака, а с ними ушли и ночные тени. Небо стало таким чистым, что на поворотах легко просматривались очертания длинной гряды скал, откуда, собственно, и начиналась дорога к перевалу…
