В семь часов я снова оказался в отеле и до встречи с Вирджинией Бейли у меня оставался еще час. Вполне достаточно чтобы принять душ и переодеться. Револьвер и кобуру я снова спрятал в тумбочку, ибо счел, что в добропорядочном сельском клубе он мне не понадобится. Потом я приготовил себе выпить и спросил себя, не слишком ли сложна вся эта история с Джо Хиллом. Я все еще размышлял над ней, когда внезапно зазвонил телефон.
— Мистер Бойд? — Это был все тот же нерешительный голос, обладательница которого в десять часов утра повесила трубку, не ответив мне.
— Да, — подтвердил я.
— Вы не могли бы любезно и честно ответить мне на один вопрос, мистер Бойд?
— Попытаюсь, — осторожно сказал я.
— Почему вы хотите войти в контакт с друзьями Джо Хилла?
Я понятия не имел, как ответить разумнее, и поэтому сказал наудачу:
— Они присвоили у одного моего друга много денег.
Я ясно услышал облегченный вздох.
— Я могу помочь вам найти их, мистер Бойд, но боюсь. И вам тоже следует опасаться, потому что этим объявлением вы сделали себя мишенью для атаки.
— Это я и сам понимаю, — ответил я терпеливо. — Но был бы очень рад, если бы вы согласились помочь мне в поисках.
— Но это опасно. И я думаю, лучше честно предупредить вас об этом.
— Риск возможен в любом деле.
— По телефону я больше ничего не могу сказать, — быстро проговорила она. — Может быть, встретиться завтра?
— Согласен! Когда и где?
— У побережья есть маленький ресторанчик в стиле английской чайной. Туристы охотно посещают его, потому что он находится между двумя магазинами, торгующими антиквариатом. Вы можете там быть завтра в одиннадцать?
— Конечно. А как я вас узнаю?
— Можете не беспокоиться, — ответила она. — Я сама подойду к вам. — С этими словами она повесила трубку.
Сельский клуб был таким же, как и все клубы подобного рода: роскошная обитель для людей среднего достатка и среднего возраста, которые считали, что чего-то достигли в жизни. Мы поели в ресторане и полюбовались налитыми виски монстрами за карточным столом. Успели и понемногу выпить в каждом из трех баров. Потом опять вернулись в «Мехико-бар». Я сразу понял, почему он так называется. Кто-то прибил на стену сомбреро, этакий своеобразный символ. Мы уселись в одной из ниш и заказали еще по порции. Когда я попробовал бурбон, мои подозрения подтвердились: он был ощутимо разбавлен водой.
— Мне пришла в голову одна мысль, — скучным голосом произнесла Вирджиния, — а именно: нам здесь совершенно нечего делать.
