Пранешачария попытался утихомирить Дургабхатту:
-- Ты верные слова сказал. Не должно брахмину перекладывать на чужие плечи то, что не делает он сам. Но и узы дружбы прочны, как узы крови, так ведь? Если Наранаппа дружил с брахминами из Париджатапуры, так разве не следует их известить о его кончине?
-- Не спорю, Ачария,--согласился Дургабхатта.-- В твоих руках благочестие всей общины, и бремя твое велико. Кто посмел бы пойти против того, что решишь ты?
Дургабхатта уже высказал все, что ему хотелось, и теперь мог помолчать.
Между тем брахмины опять вспомнили о золотых украшениях. Если париджатапурцы согласятся совершить обряд, выходит, золото уплывет в их руки?
Мысль, что драгоценности, законно принадлежавшие ее сестре, могут оказаться в другой деревне, у каких-то полукровок-брахминов, была непереносима для Анасуйи. Она и так долго сдерживалась, но тут вдруг брякнула:
-- При чем здесь эта шлюха? Украшения моя сестра должна была б носить!-- и разрыдалась.
Лакшман не сомневался в правоте жены, но своей выходкой она прилюдно унизила его, главу семьи.
Лакшман рявкнул:
-- Заткнулась бы! Мужчины говорят, а ты чего рот открываешь?
Гаруда вышел из себя:
-- Да что это вообще за разговор? Гуру из Дхармастхалы решил спор в мою пользу, значит, и украшения мои!
Пранешачария устало поднял руку
-- Терпение. Нам должно думать о мертвом, который ожидает сожжения. А золото... я решу, как поступить с ним. Пусть прежде всего сходят в Париджатапуру с известием о смерти Наранаппы. Если тамошние брахмины возьмутся совершить обряд, так и будет.
Пранешачария поднялся с места.
-- Теперь вы можете идти. Я посмотрю, что сказано в законах Ману, в других священных текстах, и, может быть, найдется выход.
Чандри бросила умоляющий взгляд на Ачарию из-под края сари, с подобающей скромностью опущенного на ее лицо.
II
На полках, куда ставили горшки с простоквашей, водились тараканы, в кладовках жили жирные крысы. Через среднюю комнату была протянута веревка, на нее вешали чистые сари, постиранную одежду. Веранды застилали циновками, на них сушились свежие лепешки из рисовой муки, хрупкие, как горячая бумага, прожаренные овощи, маринованный красный перец. За каждым домом росло священное растение тулси. Дома в аграхаре были все на один лад и разнились только цветами в садиках: у Бхимачарии росла париджата, у Падманабхачарии --огромный куст жасмина, у Лакшмана -- ярко- желтый чампак, у Гаруды--алая рандела, у Даси-- белая мандара. Дургабхатта еще посадил у себя билву, листья этого дерева считались священными--их клали перед изображениями Шивы. Брахмины ходили по утрам друг к другу за цветами для молебствий, справлялись друг у друга о здоровье.
