Трах-тух-тух, – раздалось прямо над головой несчастного алкоголика. И Витек тяжело и испуганно содрогнулся, приблизив согнутые в коленях ноги прямо к подбородку, и закрыл глаза, понимая, что это заработал холодильник, который, так и не осуществив своего желания и не набив полностью свое много лет пустующее нутро, загудел лишь для того, чтобы доесть его, и теперь, наверно, намеревался откусить ему плечо или, на худой конец, вгрызться в спину, которая была ближе к нему и мясо на которой хоть и с трудом, но все же можно было отколупать от белых костей.
Виктор Сергеевич так же, как и холодильник, затряс своим телом, и голова его, и руки, и ноги судорожно зарябили, а зубы и вовсе принялись стучать точь-в-точь, как прежде клацала дверь «Атласа».
«Бежать! Бежать! Бежать… туда, к людям!» – эта умная мысль, уже не раз посещавшая мозг Витька, снова там появилась и пронеслась с огромной скоростью.
И Витек, до сего дня не предполагая в себе такой быстроты и даже не опираясь на стены, стремительно вскочил на ноги, при этом неудачно задев головой свисающую в черном пластмассовом патроне, покрытую пылью лампочку, скупо освещающую сенцы. Звонко ударившись об макушку Витюхи, прикрытую склеенными в плотные пучки червеобразными лохмотьями волос, своей раскаленной, тонкой стеклянной поверхностью, на доли секунды, лампочка приросла к ним. И мигом послышалось тихое шипение и потрескивание, словно от жара лампочки вспыхнули и загорелись на макушке каштанового цвета, с мелькающими меж них белыми прожилками, волосы, и сенцы наполнились тонким запахом паленой шерсти.
– Ах! – воскликнул Виктор Сергеевич и, дернув головой вправо, оторвал макушку от прислонившейся к ней лампочки.
Стеклянная, с выпуклыми, гладкими, прозрачными боками, лампочка, расстроенно отделившись от столь приятно пахнущей головы, закачалась вперед-назад, намереваясь нащупать столь ценную для вкуса живую плоть, дающую силы и крепость. И вторя этому покачиванию, недовольно, негромко заскрипели белые, гибкие, усыпанные мелкими черными пятнами, провода, на каковых будто рвались туго натянутые жилы, с трудом удерживающие расшалившийся патрон и вставленную в него лампочку.
Позади Витюхи, где находился холодильник, вновь что-то глухо затарахтело, и ни секундочки не мешкая, несчастный мученик и одновременно все еще хозяин дома ломанулся ко входной двери, намереваясь покинуть этот злополучный дом и умчаться с этого двора туда, к людям, не важно – родственникам, близким, брату, сыну, жене, отцу – лишь бы к людям.
