– Сколько их человек? – продолжал расспрашивать Бабухин.
– Да четыре. Один-то толстый такой, я его и ране видывала, а двое незнакомые. А ещё один – наш, Игорёк Дымков.
– За старшего кто?
– А толстый и есть за старшого. Андреем зовут. Суровый. Слова лишнего не скажет. И – в глаза не смотрит.
– Оружие у них имеется?
– Вот этого не скажу. Чего не знаю, того не знаю. Две сумки у них большие. Тяжёлые, видать. Игорёк-от нёс одну, так видать по ему было, что не пуховину каку тащит.
Вдруг бабка Аня испуганно всколыхнулась и вскричала:
– Ой, разболталась я! Ой-ё-ёшеньки! – И повернулась к Свете и Татьяне. – Вы уж, девоньки, не выдайте старую. Пристукнут, поди. Меня ведь ткни – и как не бывало старухи.
– Да не скажем, не скажем, бабка Аня, – заверила Света. – Не бойся.
– Спасибо, девоньки. Язык, что помело, без костей.
Бабухин долго молчал, потом встал, прошёлся по комнате и заявил:
– А вот мы сейчас, бабка, пойдём и потолкуем с ними.
Старуха всплеснула руками.
– Ой, так-ту не по правилам, поди! Надобно на стрелку идти, чтобы толковать.
– Тебе-то, бабка, какое дело до их правил? – усмехнулся Бабухин.
– Так она же вместо телефона, – вмешалась в разговор Света. – Телефона раз нет, то её и послали. А вообще-то по телефону полагается созваниваться.
Бабухин вновь усмехнулся. Может быть, подумал он про себя, этим бандитам, чтобы уж совсем по понятиям, следовало сначала наезд осуществить, с пробивкой или без, а уж потом «созваниваться». Стрелку они назначили на три часа, а сейчас, Бабухин взглянул на часы, только девять. Время есть. Но как его использовать? «Девять!» – пронзило его, и Бабухин стремительно повернулся.
– Бабка Аня, а что они сейчас делают? – спросил он, хитро прищурившись.
– Дак спят, – развела руками старушка. – Время-то ещё какое. А задание мне с вечеру было дадено. Чтоб поутру – и к вам.
Бабухин заулыбался.
– Вставать им не пора ли?
– Рано. Они ведь угомонились только в третьем.
– Пили?
– Не без этого. И – хорошо, крепко. И мне поднесли.
– А где ты живёшь, бабка?
– А на том берегу, наискось, дом с зелёными наличниками. Берёза под окном ещё. – И встревожилась: – А ты чего удумал?
Бабухин не ответил. Он мощно заходил, почти забегал по комнате, собираясь. Женщины наблюдали за ним, обуреваемые противоречивыми чувствами. Возраст юношеского всемогущества вернулся к Бабухину, напитав каждую клетку его организма отвагой и силой. Ему бы сейчас с десяток аммонитовых шашек, гранатомёт или хотя бы «Штази» или «Калашникова».
