Денису показалось, что в нем лопнул какой-то пузырь. Внутри стало тихо, тоскливо и безразлично. Хорохориться не хотелось.
— Ты всегда меня понимала лучше других, — невесело усмехнулся он.
— Пойдем, посидим где-нибудь? — предложила Вера. — Если супруга не хватится.
— А собака?
— А что собака? Кому она мешает? Тем более если я закажу ей что-нибудь.
Они зашли в крохотное и совершенно пустое кафе на три столика. Похоже, здесь Веру знали. Стоящий за стойкой толстяк в бархатном пиджаке приветливо закивал, быстро-быстро залопотал что-то и исчез, чтобы через пару минут вернуться с тарелкой мелко нарезанного жареного мяса. Блаженно жмурясь, Марго принялась наворачивать угощение.
— Мы с Марго здесь самые верные клиенты, — объяснила Вера, когда они уселись за угловой столик. — Если помнишь, я готовить не люблю и не умею. Не помирать же с голоду. Что ты будешь есть и пить?
Есть Денис уже не хотел, совсем аппетит пропал, заказал только кофе с коньяком. Вере толстяк принес огромную отбивную котлету с жареной картошкой.
— Ты все такая же обжора? — улыбнулся Денис, глядя, как увлеченно она расправляется с мясом.
— Я, Дениска, самая счастливая женщина на свете, — пробурчала Вера с набитым ртом. — У меня любимая и высокооплачиваемая работа, я могу жрать, не толстея, что захочется и сколько захочется, и на мне хорошо сидит любая одежда, которую я покупаю в Париже.
— А как насчет личной жизни?
Денис тут же пожалел, что задал этот вопрос, но Вера беззаботно махнула рукой:
— Не всем же выходить замуж за банкиров. В данный момент мы с Марго одиноки.
— Слушай, год назад у тебя собаки не было. — Денис был рад перевести разговор на более безопасную тему. — Ты что, взяла взрослую?
— Да. Ей три года. Выпросила у одной бабы. Она уезжала жить в Америку, хотела Маргошку в приют сдать. Марго сначала меня никак не признавала. А потом заболела, я ее выходила. Представляешь, с рук кормила, поила из соски. Теперь мы с ней как две сестрички.
— А что с ней было?
— Опухоль матки. Огромная. Операцию делали. Теперь она стерилизованная, ей легче живется, чем нам с тобой.
И хотя Денису было совсем не смешно, он все-таки засмеялся.
— Смех сквозь слезы, — констатировала Вера. — Колись, щелкунчик.
— Спасибо, что не щекотунчик.
Тут уж они расхохотались оба, на самом деле едва ли ни до слез, вспомнив русскую народную классификацию размеров мужского достоинства, которую Вера нашла как-то в Интернете.
— Кстати, бармен — вот кто забодаище, — вполголоса поведала Вера.
