— В круиз — зимой? — скривилась Инна. — Умнее ничего не мог придумать?
— Не везде же зима, — усмехнулся Денис, — А если умнее, то можно было бы прожить две недели у нас на даче. А что? Там сейчас никого нет. Янка с детьми только летом живет, а зимой вообще никто не приезжает. Дача теплая, с камином, с телевизором. С медвежьей шкурой. Набрали бы продуктов и…
— И провалялись бы все две недели на медвежьей шкуре. Неплохо придумано. Вот только хорошая мысля…
— Да, приходит опосля. Если я еще когда-нибудь буду жениться, то именно так и сделаю. Париж еще какой-то!
Инна шутливо, но весьма ощутимо стукнула его кулаком в бок. В этот момент самолет мягко тронулся с места, вырулил на взлетную полосу, взревели двигатели. Несколько секунд — и земля осталась где-то внизу: грязно-белый снег, исчерченный сеткой дорог, спичечные коробки домов, крошечные черные скелетики деревьев. Инна сидела зажмурившись и держала его за руку. При каждом толчке или изменении звука она вздрагивала и впивалась в его ладонь ногтями. Денис стоически терпел, хотя особой жалости к ней почему-то не испытывал.
Когда самолет набрал высоту, Инна потихоньку ожила и даже начала перелистывать какой-то журнал, торчащий из сетки в спинке переднего кресла. Но скоро отложила его и задумалась.
— О чем грустим? — Денис дернул ее за рукав.
— Честно? О Маринке думаю.
— Боишься за квартиру? Но ты же замки поменяла.
— За квартиру? И это тоже. Но вообще-то я думала о ней самой. Она ведь дурочка такая. Связалась с каким-то жутким типом. Мало ли что.
— Думаешь, не уехала в Сочи?
— Не знаю.
— А у тебя есть ее сочинский телефон? Или адрес?
— Нет. — Инна нервно постукивала ногтями по подлокотнику. — Я даже фамилию ее не знаю.
— То есть? — удивился Денис.
— Вот и то есть. Отец ее умер, мать куда-то уехала, квартиру она поменяла. Замуж вышла, фамилию тоже сменила. Что я, буду у нее спрашивать, как ее новая фамилия?
— Скажи, а вы с ней похожи?
— Чего вдруг? — удивилась Инна. — Совсем не похожи. Разве что роста примерно одного. И комплекции. А так… У нее мать была донская казачка, Маринка в нее пошла. Знаешь, я думала, запишу адрес, когда она уезжать будет. Но… все вышло как вышло.
— Ладно, Ин, что теперь говорить. Ты же ничего сделать не можешь. Все как-нибудь уладится.
— Посмотрим.
В этот момент самолет тряхнуло, Инна ойкнула и снова вцепилась в его ладонь.
* * *
И снова кругом не было ничего, кроме боли. Темный океан боли, режущей, рвущей на куски. Я не чувствовала своего тела, не видела и не слышала. Только чувствовала боль. Захотела крикнуть, напряглась, но ничего не вышло. Только боль стала еще сильнее, в темноте зазмеились огненные вспышки. А потом все погасло и исчезло.
