— У меня осталась только одна девушка, вот эта самая, — она показала Ханису на девушку в красном выцветшем халате. — Будь я мужчиной, я бы приплатила ей, чтобы она не ложилась со мной, а не наоборот. Никакой культуры, любви не осталось, нежность ушла. Но хуже всего то, что девочкам приходится работать на фабриках по десять часов. Когда они приходят сюда и ложатся с мужчинами, романтичности в них не больше, чем в банке с селедкой. А как Дмитрий?
— Его повесили, — ответил Ханис.
— О Господи! — вскрикнула мадам Софи. — Он присылал мне таких девочек! А каких клиентов! В прошлом, конечно, в светлом прошлом. Он умер достойно?
— Им пришлось повесить его дважды, прежде чем он умер.
— Вот как, — с гордостью сказала мадам Софи.
— Первый раз плохо затянули веревку. Старик Дмитрий был очень худой. Он просто выскользнул из петли и приземлился на ноги.
— Боже мой, он не ушибся?
— Не очень. Он сам встал и поднялся на виселицу снова.
— А потом, потом вы его видели?
— Да.
— Как он выглядел — вытянутый, безжизненный?
— Намного лучше, чем можно было бы ожидать. На лице легкий румянец, нос немного ободрался, когда он выскользнул из петли, но в целом он выглядел намного лучше, чем когда мы виделись в последний раз.
— Моложе?
— Лет на пятнадцать.
— Понятно, — мадам Софи облегченно вздохнула. — А за что его повесили?
— Да ничего особенного. Так, для порядка.
— Бедняжка. А перед смертью он не просил мне что-нибудь передать?
— Он только и говорил о вас. Он сказал мне: «Будешь когда-нибудь в Москве, загляни к моей Грушеньке».
— Грушеньке? Но я не Грушенька.
— Он много читал в тюрьме и обычно называл вас Грушенькой или Соней. А один раз назвал даже Ирмой.
— Так и сказал?
— Так и сказал, — уверенно ответил Ханис. — Он сказал: «Будешь в Москве, загляни к моей Грушеньке, передай ей мою долю».
— Какую долю?
— Его дела.
— Какого дела?
— Старик Дмитрий был моим партнером, правда не очень разговорчивым. Его доля была небольшая, но он стал богат. Вот это для вас, — Ханис протянул ей две тысячи рублей. — Это первая часть. Остальное я передам, когда возвращусь из Праги.
Мадам Софи дрожала всем телом, считая деньги.
— А что у вас за дело? — наконец с трудом спросила она.
— Такое же как у вас.
— Проститутки?
— Ночные бабочки, — поправил ее Ханис. — Самое благородное занятие. К тому же и самое прибыльное.
— А я и не знала, что в Праге сняли запреты.
— Не сняли. Там еще трудней, чем в Москве.
— А как же вы работаете? Откуда берете девочек? Где находите богатых клиентов?
