Я потащила Джен в толпу, и что-то просвистело у наших голов, заставив нас внимательно осмотреться. Это была стопка? Мы проталкивались вперёд, но ещё даже не успели миновать первый ряд, как на нас обрушился шквал из пивных кружек, бюстгальтеров и рубашек. Люди раздевались, а в воздухе летал алкоголь. У меня ускорился пульс. Ситуация быстро превращалась в один из самых диких концертов, на которых я когда-либо была.
А я была на «Коачелле»[2].
— В меня тут накидали половину ассортимента «Виктория Сикрет»! — воскликнула Джен, подталкивая вверх на нос свои очки.
Вечер даже мне казался безумным — страшно представить, что думала обо всём этом Джен. За исключением периодических попоек по вечерам, чтобы снять стресс, Дженнифер Бентон соответствовала шаблонному образу профессионального бухгалтера: стрижка «Пикси», очки с толстыми стёклами и брючный костюм в придачу. Так как я была более энергичной и бунтарской, то мы хорошо дополняли друг друга: я вытаскивала её из её же скорлупы, а она меня — из неприятностей. Ну, по крайней мере, из некоторых.
— Смирись! — сказала я. Я знала, что на самом деле это место было не для неё, но сегодня мы собирались оторваться. В слабом освещении было плохо видно, но я тащила её дальше, и мы то и дело наклонялись, уворачивались, подныривали и уклонялись, прокладывая путь сквозь град одежды, падающей вокруг нас.
Как только я подумала, что худшее уже позади, мои глаза окутала тонкая белая ткань.
— Фу! Мне в лицо прилетели мужские трусы! — прокричала я, отбрасывая предмет одежды в толпу и выплёвывая изо рта хлопчатобумажные нити, в то время как Джен смеялась надо мной. Не только девушки обезумели, но, видимо, и мужики тоже — те немногие, что там были. Я вздрогнула, представив полуголого парня, хозяина тех самых трусов, который прыгает вверх-вниз в такт музыке, и его член повторяет эти движения.
— Райли, думаю, нам нужно вернуться к бару. Здесь опасно!
— Нет, мы не можем сдаться! — сказала я, потянув подругу дальше. — Я была и в худших ситуациях. С нами все будет хорошо!
Мы извивались, проходя мимо возбуждённых тел, избегая случайно брошенных личных вещей, когда темп музыки увеличился. Наша настойчивость возросла в такт ритму, и в течение нескольких секунд я сломала оба каблука и порвала подол своего маленького чёрного платья. Дыхание сбилось, я вспотела, как если бы только что вышла из сауны, но мне было всё равно. Любопытство являлось моей ахиллесовой пятой, и я была полна решимости пробраться вперёд, к сцене. К черту незначительные препятствия!
