Он не мог помочь даже себе.
Хэнк сгрёб в кулак волосы блондинки, поднял на ноги и уронил обратно в кресло.
— Как я уже говорил, мы столкнулись с дилеммой. Прыщавый видел здесь достаточно много херни, про которую мы не можем позволить ему болтать.
Джей-Дог сказал:
— И чего? Просто пустим в расход его задницу, верно?
Уилл сглотнул.
В гостиную вошла девушка Хэнка.
Она несла коробку с пиццей.
Поймав взгляд Уилла, она улыбнулась и подошла к нему.
Уиллу понравилось, как двигались её бёдра.
Сев рядом, она подогнула под себя ноги и наклонилась к нему:
— Хочешь кусочек?
Она открыла коробку.
Крышка легла ему на колени.
Что было хорошо, потому что ему не хотелось, чтобы Хэнк догадался о стояке, которым он сейчас щеголял. Голые коленки девушки прижимались к его бёдру, а занимаемая им выгодная позиция позволяла беспрепятственно обозревать верхушки её грудей. Декольте топика в известной степени выставило их напоказ, отчего у него пересохло во рту.
Она достала из коробки ломтик пиццы.
Протиснула его в рот.
Она ела с охоткой, хлюпая, когда втягивала в себя свисающие, словно макароны, нити сыра.
Хэнк тоже угостился куском.
— Вот, а ведь могли выбросить. — Он с жадностью, словно голодный дикий зверь, проглотил ломоть, причмокнул губами и рыгнул. — Но, получается, что если он не вернётся в пиццерию, другие педики оттуда начнут о нём беспокоиться. И совсем скоро у нас на хвосте будут копы.
Какое-то время никто ничего не говорил. Уилл незаметно разглядывал их лица. Все они казались погружёнными в раздумья, процесс, который со стороны выглядел наиболее затруднительно и мучительно для Джей-Дога и блондинки. Хэнк, вероятно, был единственным из них, чей Ай-Кью превышал двузначную величину. И при этом был законченным психом.
Впервые Уилл начал рассматривать перспективу своей смерти как неизбежное событие. Он предположил это с самого начала, но лишь теперь полностью ощутил её реальность. Слишком много всего происходило, слишком многое пришлось обдумывать его голове.
Теперь же вероятность собственной смерти вытеснила все другие вопросы.
Какой она будет?
Будет ли больно?
Он рассматривал отрубленную голову, которая жарилась на сковороде, затем заставил себя отвести взгляд, потому что ответ на этот его вопрос был более понятен, чем про чернеющий на носу прыщ. Угу, будет больно. Да ещё как.
Он почувствовал, что дрожит, но был не в силах подавить непроизвольную реакцию своего тела на возможную смерть с расчленением.
