— Надеюсь, вы не считаете меня чересчур прямолинейной, — с трудом выдавила из себя Мелисса.
— Даже и не думаю.
— Мы не смогли бы намеренно избегать друг друга.
— Не смогли бы.
— Если мы постараемся, четыре дня превратятся в вечность. Скажи чему-то «нет», и оно исчезнет, таковы мои жизненные воззрения.
Значит, она хочет, чтобы это исчезло. Он с такой силой поставил бокал, что раздался звон. Сняв передник через голову, он смял его и швырнул не глядя на стул.
Дружба, говорит она. Ей хочется чего-нибудь бесцветно-бледного, столь же возбуждающего, как теплое молоко.
— А знаете, чего хочу я?
У нее ком встал в горле. Он еще ни разу не повышал голос.
— Мира и покоя? Я сейчас уйду.
— Нет. — Он взял ее лицо в обе руки. Мокрые и влажные, его ладони пахли мылом. — Я хочу, чтобы ты осталась.
— Но, я…
— И больше не говори ни слова.
Он вдавился в нее всем своим телом, прижавшись к ее раскрывшимся от потрясения губам. Поцелуй продлился недолго. Стройная и мускулистая, она была почти одного с ним роста, и это его возбуждало. Возбуждало его и ее убыстрившееся дыхание, ощущение того, как ее ребра впиваются в него, как сердце ее стучит, точно молот, как возбудил его и тот факт, что она остается.
Он нажал на лопатки, подавая ее вперед. Крохотные холмики грудей расплющились о него. Он дышал глубоко, с бешеной скоростью прогоняя по жилам кровь. Он не хотел останавливаться. Было поздно, в доме настала тишина. Глубинный стон женщины, прерывистое ее дыхание никем посторонним не будут услышаны. У них было время. И они оказались одни.
Она выровняла дыхание. Но он опять заставил ее сбиться с ритма.
— Я хотел этого с первого дня, как только увидел тебя.
Он быстро скользнул губами по ее губам, а потом раскрыл их языком. Она застонала.
Ему нравился ее вкус. Рот у нее был, словно атласный, от кожи исходил мускусный аромат дыма и роз.
— Ты пахнешь, словно камин и цветы на нем.
— Нам нельзя, — прошептала она.
— Нам обязательно надо.
— Рейли…
— Помолчи… — Еще одна проба на вкус. Еще одно медлительное вторжение.
Ее тело прижималось к его телу. Он с силой прижал ее еще плотнее. Она слегка приподнялась на носках. Место, где сходятся ее бедра, прижималось к месту, где сходятся его бедра.
— Мелисса!
При звуке своего имени она раскрыла глаза. От того, как она стояла, как бесстыдно сплетала руки, как призывно согнула бедра, ее охватил ужас. В глубине голубых глаз зародилось сомнение, подавляя те ощущения, которые они испытали вместе.
