— Так говорили. Мол, перегородили реку, все закопали, ну и чудовище сторожить приставили, как положено. Вот они и лежат на дне, под камнями.
— И никто до сих пор не нашел?
— То ж проклятые сокровища, — усмехнулся Глухой Боб. — Кто то золото нашел, тот до дома не дошел.
— Да сказки это, — сказал Юстас. — Слушай больше. У нас в бригаде один парень наслушался — каждый вечер после смены нырял и нырял… Потом его опухшего ниже по течению выловили.
— Но это же грустно!
— Я и говорю — проклятые сокровища, — сказал Глухой Боб, и его приятели дружно закивали.
Подхватив с земли плоский камешек, Санди бросила его так, что он доскакал до середины третьего пролета.
— Расскажешь, что это за тип был? — спросил Юстас. — Который хотел тебя порешить?
— Господин Воробей? — Санди вздрогнула, вспомнив холодную сухую ладонь, вцепившуюся в запястье. — Очень плохой человек.
По правде говоря, определение было не совсем верным. Очень плохой — да. Но ни господин Воробей, ни остальные братцы людьми не были — носили подходящие костюмы, не более того.
Юстас зацокал языком.
— И потому он хотел тебя убить? Потому что он очень плохой?
— Иногда этого достаточно, — сказала Санди. И, сама не понимая почему, добавила: — Он хочет вырезать мои глаза. Он и остальные братцы.
Философское Общество уставилось на нее, открыв рты. Глухой Боб схватился за ворот.
— Вырезать глаза?!
— Однажды, — сказала Санди, — им почти удалось…
Она обхватила руками плечи. Воспоминания о жуткой ночи в Красном Замке были еще слишком яркими.
— Ну, ты не бойся, — сказал Глухой Боб. — Мы в обиду тебя не дадим. Где ж это видано — у живых людей глаза вырезать? А?
Он оглядел приятелей.
— Э… Ну да, — сказал Андреас. — Нехорошо. Прям датчане какие-то.
Санди вздохнула. Знали бы они, о чем говорят. Три увечных старика и — братцы. Как-то господин Иволга в одиночку разделался с пятью вооруженными полицейскими — Санди собственными глазами видела, что с теми стало. А если дело дойдет до господина Ворона… Нет уж. Это ее война, ее жизнь и ее королевство. У нее нет права впутывать в эту историю кого-то еще.
Санди расправила плечи. Нужно уходить, пока братцы снова не вышли на след. Господин Воробей разлетелся, но можно не сомневаться — он вернется. И скорее всего не один. А эти люди были слишком добры к ней, чтобы подвергать их такой опасности.
— Я, наверное, пойду, — сказала Санди. — Мне уже пора, и спасибо…
Одноглазый Юстас поднял руку.
— Погоди, — сказал он. По морщинистому лицу скользнула тень. Юстас вытянул шею. И вновь в выражении его лица Санди почудилось что-то нечеловеческое.
