Она впустила Мая к себе, закрыла дверь на ключ, шустро докатилась до приземистой кушетки у окна и упала на пыльные шелковые подушки. За время войны с невесткой Кокошина перетащила к себе ценные вещи из всех комнат и будуар превратился в склад. Здесь были сумки, коврики, вазы, обеденный сервиз, книги, термос, бивень мамонта… Кокошина хранила у себя и запас продуктов на случай долгой осады: банки с тушенкой, варенье, картошку в фанерном ящике, чай, сахар…
Май опасливо присел на краешек кресла, заваленного книгами и кульками с пшеном. Это тихое движение нарушило баланс в спертом воздухе комнаты: дверца платяного шкафа с писком открылась и оттуда выпал — как спящий удав — шланг пылесоса. Кокошина неожиданно быстро и ловко запихала шланг на место и захлопнула дверцу, подперев ее стулом. Май тревожно огляделся и с усилием начал:
— Как вы себя чувс…
Он осекся: Кокошина пальнула в него грозным взглядом и показала на стену — мол, подслушивают. Ее лиловый рот сморщился, как сухофрукт, и исторг еле слышно:
— Охо-хо!..
Май согласно кивнул. Ему издавна была знакома ее манера начинать разговор со вздохов и жалоб.
— Доживаю, как видишь, свой век.
Май снова кивнул, со скукой наблюдая, как Софья Львовна облокачивается о низкую широкую тумбу около кушетки. Здесь стоял аквариум без рыб, но с черепахой, вечно жующей вялый капустный лист. Под аквариумом, в самодельном тайничке, хранился партбилет Кокошиной. Май узнал об этом от ее сына Толика, когда однажды ночью выпивал с ним в дворовой детской песочнице. Воспоминания о той бутылке портвейна теперь, когда он пить не мог по воле Анаэля, — были нестерпимы. Май заморгал, больно дергая себя за ус, и заерзал.
— Спиртного у меня нет, — тихо объявила Кокошина, почувствовав волнение Мая, но истолковав его тенденциозно.
— Не надо спиртного! — взмолился он.
— Ты что же, лечишься? — равнодушно спросила Софья Львовна.
— Вроде того, — промычал Май, обмирая от дурноты.
— Ты, наверное, думаешь, что я тебя позвала, потому что мне от тебя что-то надо? — ядовито прошептала Кокошина, глядя на черепаху.
Май думал именно так.
— А мне ничего не надо! — мстительно объявила Кокошина. — Просто я давно тебя не видела. Ну, что дома?
— Ничего, — слабо сказал Май, чувствуя, как дурнота проходит. — Благодарствую. Мои сейчас в Каневе.
Он повеселел, покрутил ус и хотел было сказать: «Если вам деньги нужны, то могу дать». Но не сказал, вновь испугавшись, что Кокошина выпытает у него про договор с Титом Глодовым.
