— Семен? — привстал издатель, не ожидавший визита Мая, но тут же опомнился и солидно представил даму: — Знакомься, Семен Исаакович, это — наш одаренный автор, Авдотья Безбородко.
— Рад, — тускло откликнулся Май и зачем-то спросил, глядя в спину дамы: — Давно пишете?
Безбородко игнорировала вопрос, считая его, видимо, в высшей степени неприличным. Май нашел, что она похожа на руину торта «безе» и, покрутив кончик уса, поинтересовался:
— А кем вы приходитесь канцлеру Безбородко? Внучатой племянницей?
— Почему внучатой? — зло удивилась дама.
— Не знаю. Я недавно уже видел одну внучатую племянницу канцлера, правда, Бестужева-Рюмина, Алексея Петровича, — вымолвил Май, вспомнив прекрасную Ханну.
— Я не племянница, я — сама по себе, — вызывающе отрезала Безбородко и двинула лопатками; кружева на платье зашевелились.
Май поискал глазами, где бы сесть в кабинете, забитом техникой: компьютером, факсом, принтером, телевизором. Были здесь и предметы, не имеющие отношения к издательскому делу — два толстых снопа шелковых сине-бело-красных знамен в углу. Их изготовляла мастерская этажом ниже и хранила часть у Колидорова в кабинете — по взаимной финансовой договоренности. Май хотел сесть на снопы, но поборол непатриотичное побуждение и устроился на подоконнике, между пачками книг в типографской упаковке.
— Я, между прочим, работаю с автором, — раздраженно сказал Колидоров, поправив на носике-бородавке модные очки «глаза фараона».
— Извините, а кто вы по профессии? — продолжил допрос дамы Май, не обратив внимания на реплику издателя. — Ведь вы что-то делали до того, как очертя голову кинулись в литературу. То есть не в литературу, а в это, как его… ну, туда, где вы теперь пребываете.
Безбородко тяжело повернулась к Маю — руина торта «безе» затряслась.
— Я инженер по холодильным установкам, — ненавидяще сказала она.
— Прелесть какая! — вздохнул Май, качая ногой.
Разъяренный Колидоров поспешно встрял в разговор:
— Авдотья Львовна!
— Осиповна, — обжигающе поправила Безбородко.
— Ну, Осиповна! Не слушайте вы его — это же Май. Анфан террибль литературного мира. На самом деле он смирный, мухи не обидит! Мы его всю жизнь называем «ласковый Май».
Безбородко оскорбительно засмеялась, поправляя кружева на бюсте — руина «безе» вздрогнула.
— Это ваша книга? — кротко спросил Май, кладя руку на типографскую пачку.
— Первая часть трилогии, — прорычал Колидоров и украдкой показал Маю кулак. — «Последний день Помпеи».
