Красная чайхана у базара веся залеплена плакатами. Из них некоторые смогут смутить даже человека бывалого. Среди прочих красуется там плакат военного займа 1916 года.
Но диковиннее всего большое, висящее на самом виду объявление о подписке на журнал «Вестник мелкого кредита» за 1913 год с портретом князя Васильчикова – «человека, оказавшего делу мелкого кредита большую пользу».
Из мечети донесся равномерный зов муллы, и толпа не спеша стала проходить в мечеть через узкую боковую калитку. Вход в мечеть загорожен толстым, висящим на железных кольцах бревном. Это для того, чтобы в мечеть случайно не забрела корова.
Базар на время затих.
В красной чайхане шум и смех не прекратился. Молодые в мечеть не пошли. В кишлаке сорок комсомольцев и два десятка пионеров. Но еще ни одна женщина в Ходжа-Ахрар не сбросила покрывала.
Базарная нищенка и та сидит, наглухо завернутая в свои тусклые тряпки. Над ней самодельный зонтик, сложное сооружение из мешка, натянутого на скрещенные палочки. Вне тени в Азии нет жизни.
Молящиеся засели у круглого водоема, хауза. Там они разостлали свои коврики и принялись все разом отбивать поклоны под усыпляющий речитатив муллы, ослиный рев и грудной смех жаб. Тут же на скорую руку примостился продавец. Медный поднос с карамелью он поставил в траву.
На цветную, мотающуюся в молитве толпу с крыши мечети равнодушно смотрел пионер.
С неба напирало вечное солнце. Тяжеловесный жар в полчаса разогнал молящихся. Мы пошли в гости к таджику Абду-Гани.
Его сад занимает полтора танапа (это одна пятая десятины) и полон оздоровляющей прохлады.
Абду-Гани платит два с полтиной налогу за танап и, кроме того, водный налог. Этот налог идет на поддержание в исправности сложной и многочисленной сети оросительных каналов, арыков. Вне воды в Азии нет жизни.
Со своего крохотного, в три четверти танапа, поднятого на дуги виноградника Абду-Гани снимает в хороший год 40 пудов винограду. Цена ему пятак за фунт.
Если сушить виноград на кишмиш, то можно выручить немного больше денег, но на весь год все равно не хватает.
Поэтому Абду-Гани зимой идет на строительные работы. Он мастер и умеет строить ветхозаветные глиняные коробочки, в которых здесь живет почти все коренное население.
В тени тутового дерева (из миниатюрных его плодов русские научили узбеков гнать самогон – напиток не столь приятный, как крепкий) Абду-Гани расстилает палас (палас?), угощает огурцами, персидскими абрикосами и светло-красной вишней.
