Мимо окаменевших извозчиков бредет закутанная в невообразимое барахло (семь дыр с заплатками) маленькая фигурка.
Днем фигурка бегала и отчаянно защищала свою крошечную жизнь – выпрашивала копейки у прохожих, забегала отогреваться в полные чудесной хлебной духоты булочные, жадно вгрызалась глазами в туманные витрины, где напиханы великолепные и недостижимые вещи – штаны и колбаса, хлеб и теплые шарфы.
Но теперь поздно. День доеден до последней крошки. 12 часов. Ветер и снег. Магазины закрыты, прохожих нет, надо искать ночевку.
Тысячи живущих в Москве не знают, что такое ночлег беспризорного. Мусорный ящик, беспримерно вонючий, но теплый, это блаженство. Но в мусорный ящик попасть трудно, дворники зорко стерегут это сокровище. Парадная лестница тоже прекрасный и тоже трудно находимый ночлег.
Беспризорному долго выбирать не приходится. Мороз тычет в щеки и хватает за ноги.
Если найдется асфальтовый чан, беспризорный спит в чану. Спят в яме, если отыщется яма. Но приходится спать и на снегу, укрывшись сорванной со стены театральной афишей, подложив под голову одеревенелый кулачок. Спят где попало и как попало. Это в городе. А есть еще вся Россия, бесчисленные населенные пункты, станции и вокзалы. Какой транспортник не видел на своей станции таких же картин?
Тысячи детей, ставших после голода 22‐го года одинокими в самом точном смысле этого слова, живут и растут на улице. Так ребенок долго не проживет – срежет болезнь, недоедание или задавит мороз.
Но если даже удастся кое‐как набить желудок, сохранить тельце от нагаечного мороза, тогда еще остается улица, ночлежка, Хитров рынок.
«Улица» дышит гнилью и гибелью. «Улица» даром с рук не сходит. В Комиссию по делам несовершеннолетних ежедневно доставляют детей, замеченных в правонарушениях.
Этот мальчик пробрался на кухню, примус украл. И этот крал, и этот. В большинстве случаев – кражи. А эта маленькая – это уже посерьезнее – это проституция.
Ночлежка – это школа и даже «университет» преступлений. Ребенок, попавший туда, в отличное общество подонков, быстро обучается в ночлежке на Гончарной: при опросе 45 % детей сознались, что они «нюхают».
Детей надо спасать. Советская власть еще в 21‐м году сознала всю важность детской беспризорности. Мы имеем многочисленные детские учреждения и воспиты‐ ваем большие тысячи детей.
Но всего этого мало. Мало денег, и «улица» по‐прежнему еще продолжает губить детей. Приток их в Москву, даже из самых отдаленных мест, беспрерывно продолжается.
