Великое княжество Литовское избежало костров инквизиции, полыхавших в странах средневековой Европы, избежало Варфоломеевской ночи и межнациональных войн, столь характерных для государств с огромной территорией и этнически неоднородным населением.
«Все жители Великого княжества Литовского», «все подданные наши», «жители всех земель государства нашего» – такие обращения к населению Великого княжества Литовского характерны в Статуте. Население княжества разделено на сословия, но в этом поистине великом документе мы не найдем различий по национальному признаку. Нет здесь белорусов, русских, литовцев – все «подданные наши».
На белорусов и литовцев население Великого княжества Литовского начали делить в XX веке. Причем не просто делить, а выяснять, чей народ был главенствующим в государстве, переставшем существовать сотни лет назад. Не лучше ли взглянуть на Великое княжество Литовское глазами наших далеких предков, считавших огромное государство своим общим домом. Ведь как гласит знаменитый афоризм немецкого историка XIX века Леопольда фон Ранке: история – это лишь то, что «было на самом деле».
В 1772 году Пруссия, Россия и Австрия провели первый насильственный раздел Речи Посполитой. Часть владений Великого княжества Литовского оказалась под властью России. Русская императрица Екатерина II пожелала лично осмотреть свои новые владения. В книге В. Орлова приводится письмо императрицы к своему сыну Павлу, в котором она делится первыми впечатлениями: «Вчера приехала я из Острова в Опочку; а оттуда выехала сего утра и на 18‐й версте въехала в Белоруссию; с самого Острова тянутся все холмы да холмики, между которыми множество озер, что очень красиво; здесь население самое разнородное, сплошь да рядом обитают православные, католики, униаты, евреи, русские, чухонцы, немцы, курляндцы, словом, не увидишь двух крестьян одинаково одетых и говорящих правильно на одном наречии; смешение племен и наречий напоминает Вавилонское столпотворение».
Как мы помним, Ольгерд долго и упорно, но неудачно пытался завоевать Московское княжество. Его сын – великий князь Ягайло – изменил тактику. Он хотел оформить союз с Москвой традиционным для Литвы способом. У Дмитрия Донского имелась дочь Софья, к ней и решил посвататься Ягайло. Но слишком много смысла вкладывали обе стороны в династический брак; естественно, каждый стремился извлечь из него максимальную пользу. Но также естественно, что желания у Вильно и Москвы были диаметрально противоположными. Брак Ягайлы и Софьи не мог удовлетворить аппетиты ни одной из сторон и потому не состоялся.
