Тринадцатое января, старый новый год, одиннадцатый час. Ясная ночь, небо что твой звездный атлас, только мифические фигуры не нарисованы. Скользко, но пробок нет – все сидят провожают. Олег едет в подвал, в свой родной андеграунд. Весь день в магазине была толчея. Устал как последняя кляча. Тойота его не слушается, поворачивает по давно скурвившемуся навигатору. Выкрутил руль до упора – никакого эффекта. Вроде еще не пил, а еду точно с автопилотом. Звонить Игорю – пусть выручает, берет на буксир. Мобильник тоже дурит: вместо Игорева кажет номер Виктории. Олег видит в зеркале – на заднем сиденье женщина. В машину он, крест на пузе, ее не сажал. Дама сверлит его, Олегово, отраженье жесткими зеньями. Видел Олесю Олег только раз, на ее же свадьбе. С тех пор она, как и Ольга, сильно переменилась. Наколдовали они себе красоты воз и маленькую тележку. Подумавши. Олег всё же спросил: Олеся, вы? куда вас везти? Молчит. А едем к Виктории. Олег оставил рулить и покорился судьбе.
Каким путем вошли в квартиру – Олег себе отчета не отдавал. Полное впечатленье, что в стельку пьян, хоть с рождества в рот не брал. Стол накрыт, а кушать не подано, и трапезующих не видно. Завезла его ведьма на ужин, а уж его ли будут потчевать или им кого потчевать – это как решит треугольник. Время идет неверно, полночь бьет, а ехали всего ничего. Игорь в подвале ему, Олегу, уж обзвонился, и никому кусок в горло не лезет. Отец Александр читает одними губами: «Помяни, господи, царя Давида и всю кротость его». Что Олега по следам Фаруха заманили ведьмы – ни у кого сомнений нет. Умоляют Фаруха рассказать, каково ему в ихнем поганом вертепе гостилось. Но у того словно язык отнялся. Милицию, полицию, или как там ее, против ведовства не позовешь. А ведь когда-то отец Александр сам кропил углы Викиного жилья святой водой. Тьфу да и только. Вражья сила взяла верх. По грехам нашим. Всё деньги стяжаем – казнится батюшка. Казнись, казнись. Сам распустил Викторию, не окоротил вовремя. Теперь пожинаю плоды. Мысли отца Александра от осужденья собственной слабости перешли к печальной констатации общей несостоятельности нонешней церкви и тем самым приняли опасное направленье. Отец Александр одернул себя и воззвал к Игорю, умеющему творить добрые дела без лишних разглагольствований: «Господин доктор, скажите бога ради, можно ли чем горю помочь». Игорь ответил не долго думая: «Конечно, обидно, что мы провожаем год без Олега, а бабы там над ним издеваются. Заставляют голым бегать на четвереньках, ездят на нем верхом в том же голом виде. Могу себе представить. Но хорошо уж то, что мы знаем, где он. Рано или поздно его отпустят, с угрозыском иметь дело не захотят». Атеист он и есть атеист. Ни в бога ни в черта. Но всем стало покойней от его уверенности. Олег вернулся на следующий же день. Сказал ворожеям – дорогой за себя дам откуп. А ворожейки уж привыкли много тратить. Выпустили пленника, но в режиме ведьмпилота довезли до ближайшего банкомата. Очень современные колдуньи. Рассказывать об их тайных ритуалах Олег отказался. Даже заикался, отнекиваясь. Пришлось оставить в покое.
