Чудеса: всем приснился один и тот же сон. Будто снег пошел в обратную сторону, с земли на небо. Сам убрался, и грести его не пришлось. Было очень красиво, когда к небу поднялась вьюжная стена. Небо глотало и глотало летящий к нему снег, образуя пузатые тучи да поскорей прогоняя их прочь. Вот так бы и все заботы.
Игорь собирался в госпиталь. Там и побреюсь – голову тоже. Там и помоюсь. Там мне и белье даст санитарка, которой я сына спас. Всё даст, включая носки. У ней целый склад моего белья. На кой мне эта Вика. До чего ж отвратительны нам женщины, если сходишься с ними из невинной корысти. Заеду заберу вещи - и привет. Фаруха он видел, садясь в машину, но даже не подумал спросить позволенья привезти свое барахло. Снег всё падал – с неба на землю, а не наоборот. Борис передвигал его большой железной лопатой и писал в голове стихи – о бесконечной беспочвенной нежности и своенравной насущной свободе. Редчайший случай – стихи у него в теперешней трудной жизни не писались. Небо сомкнулось с землей в единое месиво. На Борисе образовалась вторая куртка – из снега. Фарух защитил стекло подвального окна выпиленной по размеру фанеркой – и успокоился.
Игорь заехал днем к Вике – ее не было. Забрал вещи, даже не оставив записки. Закинул их к Фаруху (безо всяких объяснений) и пошел искать техника-смотрителя. Нашел. Вгляделся в суровое лицо, улыбнулся. Похожа на госпитальных санитарок. Улыбка вышла искренней и была принята – Игорю повезло. Еще ни слова не сказав, вынул из дипломата бутылку. Реакции отторжения не последовало. Даже не заперев кабинета, женщина достала из шкафа стаканы и стала слушать, чуть пригубив из своего. Про ночные дежурства, про раненых ментов, про служебную квартиру, про крикливую жену. Про Вику и ее магазинчик, где торгуют круглосуточно неведомо чем. Про Бориса, Фаруха и Серегу. Тут Анна Степановна (так ее звали) спросила: «А Серега – это кто?». Игорь раскололся. Рассказал и про архангельского бомжа, и про клетку с висячим для понта замком, и про подвал с теплыми трубами – они еще всё время лопались. «Надо же, - удивилась Степановна, - обвели меня вокруг пальца. А я ведь, когда потоп был, ходила в подвал сорок девятого дома. Там еще столик стоял подпиленный со всяким тряпьем. Фарух сказал – трубы укрывать. Ни фига себе. Так что вы хотите?» - «Нам бы еще комнатушку рядом с Фарухом… там электрики. А электриков к сантехникам в тридцать четвертый». – «Расписал как размазал. Ладно, переселю таджиков-электриков к таджикам-сантехникам. Набьют еще полок, доски я дам. Скажи Фаруху – я распорядилась». Игорь положил на стол большую коробку конфет и расцеловал в обе щёки техника-санитарку, типовой образчик одинокой пятидесятилетней русской женщины.
