Отсидели и в кафе – тут Аленкин кавалер оказался на высоте: танцевал только с ней, и вообще. Спасибо ему. Теперь можно уезжать на все четыре стороны. Кто в свадебное путешествие, Аленка – куда глаза глядят. Глаза глядели на Испанию. Только в одиночку ехать нельзя. И вот уж идут под нещадным испанским солнцем – Аленка, еще две девчонки. Все с рюкзачками, и ни одна испано-сюиза их не подбирает. Если не искать приключений на свою голову, то их и не будет. А в сентябре Аленка смотрела по всему расписанью – фамилию Зырянов будто черт хвостом смел. Уехал в Америку лекции читать?
7
Как же. Держи карман шире. К крупным неурядицам Зырянова добавились многочисленные мелкие. В один прекрасный день он не закрыл как следует обе клетки, поставленные друг от друга по возможности дальше – насколько позволял метраж. Строго говоря, имелась и другая маленькая изолированная комнатка, но там жили книги – никаких попугаев. Так вот: воспользовавшись хозяйской оплошностью, кошка совершила дерзкий побег – и попугая с собой прихватила. Перья же – практически все – оставила за ненадобностью, выложив по полу красивым веером. Домитинговался, попка-дурак? свободу кошке, свободу кошке… Зырянов остался один с Линдою, что, может, было и к лучшему. Легко получив документ на право провоза ее в поезде дальнего следованья, Зырянов тоже стал собираться куда глаза глядят.
Глаза глядели всё хуже. Предательски сливались ступеньки – нога натыкалась на ровный пол там, где его вроде еще и быть не должно. Растрепавшись, тыкалась нитка рядом с игольным ушком. И неясно было, развернуто это ушко к тебе или стоит боком. Ступни ног уходили вдаль, точно у Алисы, откусившей краешек гриба. Ногти там, на периферии, росли загадочно и бесконтрольно, пока не начинали цеплять друг друга. Когда Зырянов наклонялся к витрине с продуктами, за двойным стеклом витрины-очков всё смещалось и, смешавшись, терялось. Нетерпеливые продавцы сердились: долго выбираете. Еще на него припала куриная слепота: в сумерках не видел ну просто ни фига. Многократно усиливались в восприятии городской смог и серая загородная гарь. Сидя за ноутбуком, должен был занавешивать все окна – от солнца изображенье уходило вглубь экрана и там тонуло, а раньше всех стрелка мышки. И всё же страшно было трогать лаза – что лазером, что скальпелем. Мир пока был так прекрасен – а ну как исчезнет? Или станешь видеть всё иначе злым подрезанным глазом. Вспомните Пера Гюнта. Он вырвался, не пошел на такое дело.
