Оксана с задорной улыбкой хватает мою руку и на миг прижимает к правой груди. На нас смотрят. Я несказанно польщён поступком моей шетцхен.
Некоторое время спустя на Унтер ден Линден мы разглядываем изображения, которые запечатлевает на тротуаре молодой непризнанный художник. Оживает мобильник у меня в кармане, я слышу голос Галины: «Здравствуй! Как дела?» Тихо отвечаю: «Позвоню позже». Оксана погружена в созерцание картин на бетонных плитах, уличный шум должен бы заглушить слова из мобильника, но она как бы рассеянно произносит:
— Это была Галина.
— Почему Галина? — повышаю я голос в досаде, что определено верно.
— Для чего враньё? — отзывается она сухо.
Надо сострить, но находчивость подводит, и я глупо пасую:
— Ну да, Галина. Почему бы ей не позвонить? Это ничего не значит. — Я чувствую, что звонок Галины мне не безразличен.
— Нельзя было поступить по-мужски — не врать? — вонзают в меня булавку.
— Но я просто не хотел…
— Чего? — прерывает она меня.
— Откуда я знаю, как будет воспринято… — барахтаюсь я.
Мы удаляемся от творений художника, Оксана вдруг останавливается, порывисто требует предать её «красиво».
Я под впечатлением. Растроган.
— Не надо так говорить, Оксаночка, майн шетцхен.
* * *
Лето за серединой июля. Тёплый, после похолодания, облачный день. Мы посреди парка Тиргартен у площади Большая Звезда, на которой возносится в небо Колонна Победы с покрытой золотом скульптурой богини Виктории на венце. Колонна воздвигнута в честь побед Пруссии над Данией в 1864 году, над Австро-Венгрией (1866) и над Францией (1870–1871). Высота вместе с Викторией 66,89 метра.
Оксана должна увидеть Берлин с вершины колонны. Я заявляю, что это будет взгляд победительницы. И вот Берлин раскинулся под ней со шпилями своих церквей, с высотными зданиями, парками, рекой Шпрее и мостами через неё, с телебашней Алекс на Александерплатц. Как на ладони зелёный Тиргартен, Бранденбургские Ворота.
Через некоторое время мы приближаемся к ним по Аллее 17 Июня, и я спрашиваю мою спутницу, молчаливую от увиденного: побывав над Берлином, ощутила ли она себя берлинкой? Она отвечает с натянутостью в голосе:
— Нет, я на чужой территории.
Я повторяю то, что только и могу сказать: ей надо спешно учить немецкий.
* * *
Раз в двадцатый мы напротив Рейхстага. Сегодня между нами и им стоит, как оловянный солдатик, худой немец, который установил два древка. На одном — российский флаг, на другом — чёрно-оранжевое полотнище, аналог Георгиевской ленты. Флаги обрамляют плакат с неуклюже выраженным на русском языке призывом к Путину. Смысл призыва: Германия не была освобождена от фашизма. Освободите её от фашизма.
