Остается решить, что же это? Либо это действительно «внефизическая» компонента, либо сложные цепи условных рефлексов, вызываемых крайне специфическими, виртуозно структурированными раздражителями.
В «чистом виде» данная гипотеза обитает во всех религиях мира. В несколько контаминированном (загрязненном) варианте – в культурах и философии. У нее много транскрипций, но мы можем воспользоваться как ее самой лаконичной номенклатурой, т. е. понятием «бог», так и различными производными: «душа», «дух», «духовность» et cetera.
По этой версии мышление и разум – это «зеркало, в котором можно втайне увидеть образ божественного разума» (Рёскин), а также «разум в состоянии существовать и действовать независимо от физического организма», и «он способен воздействовать на обычную материю образом, который невозможно объяснить с помощью известных законов физики» (Кремо). Шопенгауэр утверждал, что «интеллект не существует сам по себе, но подчиняется динамической и суперрациональной силе», а Юнг говорил: «Наша психика – часть бога, и тайна ее безгранична».
Сюда же следует отнести и различные характеристики «духовности», поскольку иррациональная гипотеза прочно увязывает интеллект именно с ней. Бердяев характеризует ее так: «Духовность есть богочеловеческое состояние». Антоний Сурожский утверждает, что «духовность заключается в том, что в нас совершается действие духа святого».
Здесь легко заметить неконкретность формулировок светочей религиозного мыслительства и вспомнить «духовность» в ироничной трактовке Поля-Анри Гольбаха: «Отсюда одно за другим появились понятия духовности, нематериальности, бессмертности. Все эти неопределенные слова, которые мало-помалу изобрели, изощряясь во все больших тонкостях, для обозначения свойств неизвестной субстанции, каковую человек счел заключенной в себе в качестве скрытого принципа своих видимых действий…» «Люди всегда имели склонность прикрывать свое невежество изобретением слов, с которыми не соединялось никакого смысла».
Но оставим пока Гольбаха с его вечным насмешничаньем. Нетрудно вспомнить, что Поль-Анри, развеселившись, пообещал «оборвать богу уши». Впрочем, Гольбах вновь выведет нас к «формалиновым формулировкам», а дорогу к ним мы теперь хорошо знаем и сами. Мы, напоминаю, решили добросовестно и доброжелательно отпрепарировать идею бога и ее возможную роль в мышлении и интеллекте человека.
Эта идея расплывчата и капризна. Но закроем глаза на ее изъяны. Постараемся выудить из нее все, что могло бы нам пригодиться.
