Успехи натуралистических идей в общественно-политической мысли>18, согласно которым все то, что сообразно природе, рассматривалось как нечто неоспоримое, а сама природа понималась как воплощение божественного закона, привели к складыванию особого образа естественного сеньора>19. Во Франции это было связано в основном с событиями Столетней войны, когда королевство стояло на грани потери суверенитета и воцарения «чужой» династии. Термин «естественный» (naturel, naturalis) означал законную, основанную на принципе наследственности, связь сеньора и вассала. Он был фактически синонимом термина «законный», «наследственный». Следовательно, естественный сеньор – это тот, кто родился на данной территории, чья связь с ней освящена природой, а значит, не может быть нарушена. Более того, это законный наследник предыдущих сеньоров>20. Именно этот принцип применили в 1328 г., когда встал вопрос о престолонаследии и о претензиях английского короля на французский трон. Франции был нужен король-француз. Поэтому важным преимуществом Валуа было то, что они происходили «из королевства»>21. Однако естественность характеризуется еще и древностью династии, ее наследственными правами на эту территорию>22. Следовательно, преимущество имеет тот, кто докажет, что правил ею с незапамятных времен. Например, Кристина Пизанская отмечает, что народ Франции счастливый, ибо им правят не чужеземные государи, а естественные сеньоры – те, кто правил им из поколения в поколение>23. Не менее важно, как представляется, чтобы этот сеньор заботился о благе своих подданных, т. е. об общем благе. Влияние аристотелизма>24 с его доводами о социальной природе человека, а значит, о необходимости и естественности появления государства, которое призвано не только защищать, но и обеспечивать благосостояние людей, приводило к заключению, что именно естественный сеньор должен выполнять эти функции. К тому же, во многих политических трактатах XIV–XV вв. естественный сеньор часто противопоставлялся тирану>25.
Указанное понятие «естественный сеньор», концепции общего блага и общего дела, а также представление о наличии общего врага-тирана нашли отражение в речи канцлера Гийома Югоне на генеральных штатах 1473 г.>26 Значение этого выступления для всей бургундской политической мысли уже неоднократно подчеркивалось>27, в ней нашли отражение не только представления канцлера, но (и об этом можно говорить с большой долей уверенности) и самого герцога Карла Смелого
