— Вот это судья! Ничего не упустит! На игроков даже не смотрит, а все замечает. Да, такого судьи, друзья, мы, пожалуй, и не видывали.
По окончании матча болельщики, вместо вратаря, как было принято, подхватили на плечи Гонзу и несли его до самого города. Председатели клубов пригласили его на банкет, и Гонза, который весь день голодал, наелся и напился до отвала. На этом счастье его не кончилось. Через неделю в городе должен был состояться матч на первенство, и велись бесконечные споры насчет судьи. Каждая сторона утверждала, что судья подсуживает противнику, и, в конце концов, все его стали ругать, и судья был рад, что публика его не избила. А теперь нашелся чужой человек, который судит очень справедливо. На банкете подошли к Гонзе и просили его остаться в городе еще на неделю.
— Боже мой,— сказал Гонза,— отчего бы мне не остаться, но на что я буду здесь жить?
— Об этом не беспокойтесь, пан Клапзуб,— отвечали ему посредники,— будете обеспечены и питанием, и квартирой, да еще получите приличные поденные.
Гонза не знал, что это за «поденные», но понял, когда ему каждый вечер стали выплачивать по два гульдена на карманные расходы. Однако, обеспеченный всем, Гонза ничего не тратил, а, получив деньги, распарывал подкладку куртки и зашивал туда свои «поденные».
Через неделю он всем на удивление прекрасно судил и этот матч. Все дивились, как судья, почти не следя за состязанием, не упускает ни одного промаха. Золотой свисток оказался волшебным, и Гонза понял, что старик, о котором он позаботился, не был простым смертным.
Да, свисток в самом деле принес Гонзе счастье. В перерыве между таймами к нему обратились директоры другого клуба и пригласили в свой город. На следующий день все газеты воздавали ему похвалы, и его нарасхват приглашали судить матчи то там, то сям. Гонза уже ничему не удивлялся, ездил и судил, а так как парень он был с головой, то быстро понял суть футбола, и из него вышел судья, какого еще свет не видывал. Гульдены в куртку он уже не зашивал, наоборот, купил себе новый костюм и выглядел господином. Золотой свисток служил ему верой и правдой, ибо характер у Гонзы не изменился, и он оставался таким же добряком, каким вышел из дому.
Но иногда свисток оказывал медвежью услугу. Он был неумолим и со всей строгостью судил не только на стадионе. Вот тогда-то Гонза понял, что, обличая несправедливость, можно нажить себе неприятности. Первый раз он узнал это в канцелярии одного клуба. Гонза сидел в кресле, отдыхая в перерыве, и в его присутствии секретарь клуба вел переговоры с представителем другого клуба.
