К счастью, Эффи ушла на весь день к леди Терревест.
Не мог придумать, к кому еще можно поехать, стал оправдываться я.
– Его осуждает даже собственная мать, – сказала матушка.
– Он вовсе мне не друг, – сказал я. – Никогда его не любил. Я тебе говорил.
– Но ты общался с ним на каникулах.
– Всего лишь случайно повстречал его на улице.
– Ричард, похоже, ты забыл, что когда-то приводил его в дом. Знакомил с семьей.
Она произнесла это так, будто обвиняла в каком-то ужасном грехе.
Я сказал:
– Должно быть, ты спутала Бартоломео с кем-то другим.
Полдень
Только что вспомнил, что однажды во время пасхальных каникул столкнулся с ним на улице. Встреча случилась почти около нашего дома, и он ясно намекнул, что не прочь зайти.
Папа пришел домой раньше обычного, и мы втроем беседовали в гостиной. Бартоломео проговорился, что пел в хоре в Харроу и вскоре благодаря связям папы его приняли в Кафедральный хор. Впоследствии злопамятный регент перекрыл отцу возможность влиять на прием в хористы.
Пять часов
Пошел в Трабвел в надежде встретить Евфимию. Я уже приближался к деревне, когда ко мне с грохотом подъехал огромный фургон и остановился ярдах в тридцати, а возница слез с него и стал осматривать копыто одной из лошадей.
В задней части фургона среди тюков, скрючившись, с кем-то боролся человек. Я подошел ближе и увидел, что у него под плащом пес, бультерьер, пытающийся убежать. Пес сумел вылезти из-под плаща, и я заметил, что вокруг его туловища обмотаны цепи из стальных колец, их предназначение я понять не мог. Животное прыгнуло из повозки, мужчина закричал на него, а потом потянул за толстый кожаный поводок, пристегнутый к ошейнику пса, другой конец которого был пристегнут железным карабином к ремню незнакомца.
Мужчина, все еще сидящий в повозке, дернул за поводок так сильно, что животное свалилось с ног. Потом он встал на колени на краю повозки, снял с ремня плетку и стал наотмашь хлестать пса, пока животное, застонав и завизжав, не склонило покорно голову. Он отбросил плетку и крикнул:
– Ко мне, сукин сын. Проклятая скотина!
Бультерьер попытался прыгнуть в повозку, но цепи оказались слишком тяжелые.
Я стоял в нескольких футах от фургона, мужчина меня заметил и сказал:
– Какого черта вы тут делаете? Убирайтесь, а то схлопочете то же самое.
К моему удивлению, несмотря на рабочую одежду, он говорил с благородными интонациями, хотя речь его была грубая, словно он привык к обществу работяг.
– Ваш пес не может запрыгнуть из-за тяжелого снаряжения.
