Потом она сказала:
– Ничего не понимаю. Кто-то по имени Вебстер требует у Томаса семьдесят четыре фунта.
Когда-нибудь это должно было случиться. Пришлось объяснить, что он отец друга, который одолжил мне деньги.
Матушка снова нахмурилась и сказала:
– Думаю, твоему дяде это не понравится.
* * *
Незадолго до ланча в парадную дверь настойчиво постучали. Мама и Бетси в ужасе уставились друг на друга. Я отправился в прихожую и открыл дверь. Там стоял высокий слуга в ливрее с конвертом, адресованным Евфимии от миссис Куэнс. Мы с матушкой умирали от любопытства. Неужели это знаменитые билеты? – размышлял я.
Целый час я паковался и готовился к отъезду утром.
* * *
Как только Эффи вернулась в полдень, я заметил, что ее настроение изменилось и она впервые относится ко мне по-дружески. Я понял, что дело не только в билетах. Наверняка на настроение сестры повлияло и содержание письма. Ей и маме были предоставлены два билета. Эта приятная новость была изложена в записке от миссис Куэнс, пригласившей Эффи и маму на чай в воскресенье после Рождества.
Мое имя упомянуто не было. Таким способом мне выразили пренебрежение или намекнули на мою незначительность? Пренебрежение – в каком-то смысле знак признания.
Я выразил огорчение, что не иду на бал.
– Тебе тоже стоит пойти, – снисходительно произнесла Эффи.
– Ты забыла, что я уеду задолго до девятого числа.
– Зачем уезжать? – воскликнула Эффи. – Мама, Ричард ведь может остаться?
Вот так новость! Я не смог расшифровать мамино выражение лица. Она изучала лицо Эффи.
– Если ты так хочешь, – сказала она.
– Хочу, – сказала Эффи.
Потом она повернулась ко мне:
– Попрошу миссис Куэнс выдать льготный билет.
– Дорогая девочка! – воскликнула мама. – Разве мы можем его себе позволить? Это же полгинеи. Пусть Ричард возьмет мой.
– Нет, мама. Я заплачу за все.
– Но надо еще денег за комнаты и за экипаж.
– Не беспокойся, – таинственно произнесла Эффи.
Где Эффи достанет полторы гинеи?
– В любом случае, – сказала она, – мы сэкономим на увольнении миссис Ясс.
– А мы ее увольняем? – спросила мама дрожащим голосом.
– Конечно. Она не умеет готовить.
Потом сестра многозначительно посмотрела на матушку и сказала:
– Кухарка нам больше не понадобится.
– Дорогая девочка! – воскликнула мама, вскочила, забегала, обняла ее и поцеловала. Она села снова почти в слезах. – Какое облегчение, что этой женщины в доме не будет.
Матушка обрадовалась при мысли о бале, подняла руки над головой и сделала несколько скользящих шагов в танце, который был в моде лет двадцать или тридцать тому назад. Эффи подбежала к пианино и заиграла старинную польку, а мама затанцевала по комнате. Как странно. Я представил, какой она была много лет назад, и отвернулся.
