– Мы пытаемся найти объяснение письму.
– Какому письму?
– Пока дама показывала вам свои владения, Евфимия заметила на секретере письмо, адресованное кому-то в Солсбери, но не Пейтресс. Откуда у нее письмо?
– Кому оно адресовано? – спросил я.
– Миссис Гуйилфойл, – сказала Евфимия.
Мать тихо произнесла:
– У лорда Торчестера в Солсбери дом.
– Мама, – возмутился я, – неужели ты предполагаешь какую-то непристойную связь?
– Тогда почему она сюда приехала?
Сестра ответила:
– Она намекнула на личные обстоятельства…
Матушка скривила губы.
Я знал, что она подумала.
Я сказал:
– Если вы так интересуетесь ее личной жизнью, то в среду можете обсудить все с миссис Пейтресс сами.
– Едва ли мы к ней пойдем, – ответила мама.
– Почему бы и нет?
Должно быть, я произнес это очень сердито, потому что они обе удивленно посмотрели на меня.
– Миссис Куэнс… – начала мама.
– Ты собираешься учитывать ее мнение?! – воскликнул я.
– Не перебивай, Ричард. Миссис Куэнс с предубеждением относится к миссис Пейтресс. А нам не стоит противопоставлять себя общественному мнению.
По-моему, это уже слишком. Единственный умный и доброжелательный человек во всей округе хочет подружиться с нами, а мы обсуждаем, принять ее или нет!
Евфимия спросила:
– Знаешь, почему миссис Куэнс пытается предать миссис Пейтресс остракизму?
Мама кивнула.
– Она надеется, что одна из ее дочерей выйдет замуж за племянника герцога.
– Которая? – спросил я.
– Скорей всего, Энид, – небрежно произнесла Евфимия. – Куэнсы боятся, что миссис Пейтресс может этому помешать.
– Понимаю, – сказала мама. – Если она выйдет замуж за герцога и родит ему сына, племянник не унаследует ни титула, ни состояния.
(Должен заметить, что это маловероятно, поскольку старику под шестьдесят или даже под восемьдесят.)
Евфимия встала и объявила, что отправляется к леди Терревест.
Я воспользовался ее отсутствием, чтобы убедить маму отложить мой отъезд до тех пор, пока не прибудет багаж с вещами, необходимыми мне в дороге. Раз погода похолодала, возможно, повозка доставит его завтра или через пару дней. Такой довод мама приняла и позволила остаться до пятницы.
Семь часов
Когда я добрался до деревни, дым над печными трубами стоял низко, и пахло угольной сажей вперемежку с туманом, но даже здесь меня преследовал запах болота и моря. Рождественские свечи в окнах напоминали о балах, которые, наверное, все еще проходят в Торчестере без нас.
В конце деревни я обогнал высокого сутулого незнакомца, идущего быстрой походкой. Я ему кивнул, но он не обратил внимания.
