— Прощай, — сказал Джаявар чаму.
— Ты не можешь так уйти!
Джаявар уже двинулся в сторону своего коня. Чам у него за спиной начал кричать. Огонь еще не коснулся его, но быстро пожирал хворост, и языки пламени поднимались все выше.
— Не уходи! Я все скажу!
Резко развернувшись, Джаявар широким шагом подошел к чаму и копьем разгреб горящие ветки.
— Если я услышу от тебя ложь или ты откажешься говорить, огонь запылает вновь. Он быстро вернется. А я — уже нет!
Чам закивал; с его лба градом лился пот.
— Зачем вы здесь? — требовательным тоном спросил Джаявар.
— Чтобы… найти тебя.
— Сколько еще групп занимается поисками в этой местности?
— Много. Но никто не знает, где ты.
— Кто дает советы Индраварману?
— Никто. Он сам себе господин. Он…
— Сколько чамов в Ангкоре?
— Я не знаю…
— Называй мне число!
— Девять или десять тысяч воинов. А может быть, и больше.
Джаявар увидел, что Аджадеви подняла брошенное им копье и начала разгребать остатки костра. Он знал, что она не одобряет его методов, но, в отличие от нее, не был заложником своей веры в карму — по крайней мере ему казалось, что с Аджадеви дело обстоит именно так. Он уже убил слишком много людей, и душа его не была чистой, незапятнанной. И если после этого она возродится на более низком уровне — что ж, так тому и быть.
— А что моя семья? — спросил он. — Скажи мне, что случилось с моей семьей.
— Я же только…
— Говори!
Чам отвернулся и закрыл глаза.
— Ходят слухи, господин…
— Что за слухи?
— Говорят… что вы остались единственным в своем роду. Что Индраварман перерезал всю вашу семью. Простите, но…
— Кто это говорит?
— Все говорят, господин. Поэтому-то он и установил награду за вашу голову, что вы остались единственным, кто может претендовать на трон.
Джаявар кивнул. Он боялся таких новостей, хотя и ожидал их, а теперь ноги его стали ватными. Пошатываясь, он отошел от чама и прислонился к ближайшему дереву, представляя себе лица своих детей, слишком юных и невинных, чтобы познать боль, которую причиняет холодная сталь. Как бы ему хотелось поменяться с каждым из них местами, отдать свою жизнь, лишь бы они остались живы.
— Он может ошибаться, — шепнула ему на ухо Аджадеви, положив руку ему на плечо.
— Ты и сама знаешь, что это не так.
— Мне очень жаль, любовь моя. Очень и очень жаль.
Наверху, в листве, затрещала цикада. Джаявар поднял голову, и в глазах его блеснули слезы.
— Если они возродились, почему я тогда не чувствую их? — прошептал он. — Почему они не возвращаются ко мне?
