— В твоих же интересах смотреть мне в глаза, — сказал он ей на кхмерском.
— Пожалуйста… простите меня.
— «Пожалуйста, простите меня, о великий король!» Вот как ты должна говорить. Ты должна говорить только так, если хочешь избежать плачевной участи.
Новая вспышка молнии осветила золотую статую. Тида молчала, и Индраварман придвинулся ближе к ней, его грубые пальцы заскользили по ее шее, плечу, руке.
— Ты считаешь меня жестоким? — спросил он, продолжая нежно касаться ее.
— Да… о великий король.
Он заметил влагу под ее глазами — дождь это или слезы?
— Я жесток лишь настолько, чтобы получать то, чего я хочу. Жестокость порождается большими притязаниями.
Вся дрожа, она отвела взгляд в сторону.
— Я хочу тебя, — сказал он. — Следует ли мне быть жестоким, чтобы осуществить мое желание?
— Нет.
— Как жаль, что многим твоим соотечественникам не хватает твоей мудрости. Будь они разумнее, их участь была бы намного приятнее.
При этих словах она подняла глаза на него, и Индраварман восхитился их совершенной красотой. Даже в темноте он видел, что они у нее покрасневшие и в них горит огонь. Что-то буркнув, он шагнул под дождь: ему было любопытно, последует она за ним или останется. Мгновение поколебавшись, она шагнула вперед и пошла за ним по пятам.
«Как быстро ты сломалась! — подумал он. — Очень жаль, что не все кхмерские женщины похожи на тебя. Если бы все они были такими, как ты, мои враги были бы просто пустым местом».
* * *
Далеко на западе, возле лагеря Джаявара сквозь мрак ночи беззвучно двигалась темная тень. Она благополучно миновала дозорных принца, избегая всего, что могло выдать ее присутствие, будь то потревоженный слон или упавшая ветка. Через каждые несколько футов тень останавливалась, вслушиваясь в темноту. Дождь наконец прекратился, и мокрая земля способствовала беззвучности ее шагов. Шум дождя сменился стрекотанием и писком насекомых. Большинство костров уже погасло, и теперь возле спящих воинов, женщин и детей лишь тлели угли.
Тень приблизилась к тому месту, где расположились принц и его жена. Здесь был установлен простой навес из стеблей бамбука и натянутой шкуры оленя, и они, должно быть, спали под этой нехитрой крышей, поскольку рядом с тлеющим костром их не было. Остановившись, тень изучала окружающую обстановку.
Из-под навеса раздался приглушенный кашель, и тень двинулась вперед, держа в маленьких, но крепких руках копье. Когда-то это было самое обыкновенное копье, теперь же на его древке были вырезаны изображения богов и храмов. Оружие это было единственным в своем роде, а наконечник его был очень острым и смертельно опасным.
