— Что еще говорят тебе твои видения?
— Что ты любишь меня.
— Для этого тебе не нужны никакие видения — ты это и так прекрасно знаешь.
— Это верно, — сказала она и закрыла глаза.
Он подумал: «Уж не молится ли она?» Хотя большинство кхмеров были индуистами, она исповедовала буддизм Махаяны, причем он не знал более набожного человека, чем она, и во всем она видела знаки. Пока он смотрел на нее, где-то вдалеке протрубил слон. По мощи и глубине этого звука Джаявар понял, что это боевой слон, а не рабочий, — так трубить могут только самые крупные слоны. Значит, сейчас его люди совершенствуются в военном искусстве.
Он заговорил, только когда она открыла глаза:
— Я бы предпочел заботиться о нашем народе, а не воевать.
— И как бы ты мог заботиться о нем?
— Строил бы лечебницы. Дороги. Постоялые дворы для путешественников. Наш город слишком разросся, и потребности нашего народа многочисленны.
По мощеной дороге шел павлин, раскачивая распущенным хвостом, который переливался яркими красками. Аджадеви внимательно смотрела на птицу, пытаясь понять, что знаменует ее появление.
— Твоя сабля тяжела, я это знаю. Ты устал носить ее, а руки твои с возрастом ослабели и как бы обвисли, так со временем происходит с ветками деревьев. Но еще рано отдыхать, Джаявар. Сделай то, что должен был сделать твой отец, — разбей неприятеля. А потом будешь строить лечебницы и дороги. Потом будешь заботиться о своем народе.
Джаявар отвернулся и вновь посмотрел на северо-восток. Там, за бесчисленными городскими домами и великолепным королевским дворцом протянулось невидимое отсюда поле, где тренировались его воины. Принц представил себе, как работают его люди, как наконечники копий бьют в подставленные щиты.
— Мы должны использовать свою силу в борьбе с голодом, с проказой. Такую силу жаль растрачивать на чамов.
— Ты не сам выбираешь путь, по которому тебе идти.
— А что, если мы сбежим? Уйдем отсюда — только ты и я?
— Ты не доверишь судьбу нашего народа кому-то другому. Как не сможешь сбежать от своих жен и детей.
— Это верно. Своих детей я никогда не смог бы покинуть. Но я хочу, чтобы со мной была ты. Это и должно стать моей судьбой.
Она протянула к нему руку и стала гладить пальцами его грубые, мозолистые ладони.
— Расскажи мне, что ты станешь делать этими своими руками, таким замечательным инструментом.
— Они будут прославлять твою мягкость, холмы и долины, составляющие мир, имя которому — ты.
— Я покажу тебе этот мир, — сказала она. — Найди меня сегодня ночью, когда луна окажется в зените.
