Когда Сория напомнила им, что они рыбаки, а не воины, Боран с гордостью взглянул на свою жену. Хотя она была всего на два года младше его, выглядела она вдвое моложе. На ее широкоскулом миловидном лице не было никаких шрамов, только небольшая темная родинка рядом с носом. Кожа ее была необычного цвета — цвета песка, который встречался на некоторых изгибах реки. Как и все кхмерские женщины, она носила только юбку, а черные волосы ее были связаны в узел на макушке. Она уже не была такой стройной, как когда-то, но Боран был даже рад, что она набрала вес, так как это означало, что он ее хорошо кормит.
— Ты ищешь смерти? — спросила она, пристально глядя на Вибола.
Ее сын продолжал есть копченого угря.
— Нет. Но и бежать от нее я тоже не собираюсь.
Сория замолкла, и Боран даже засомневался, скажет ли она что-то на это. Его жена использовала слова, как лучник стрелы, — тщательно выбирая цель и стреляя только по мере необходимости. Большую часть времени она молча слушала своего мужа и сыновей, даже когда тревожилась по поводу заболевшего соседа или ухудшившегося зрения Прака. Поскольку их сыновья мало из-за чего переживали, она волновалась и за них — обрабатывала их порезы, нашептывала, что им следует уже думать о женитьбе.
Сория так и не ответила, Боран повернулся к Виболу:
— Возможно, тебе нужно бы вспомнить, как выглядел тот воин, в животе которого застрял наконечник чамского копья. Помнишь, как он страдал? Как глаза его наполнялись слезами от боли?
— Он не говорил, что сожалеет о чем-либо, — возразил Вибол. — Так что я не считаю ошибкой его смерть. По крайней мере он погиб сражаясь, а не убегая от врага.
— А почему воин не может сегодня убегать, а завтра сражаться? — спросил Прак, возобновляя их старый спор.
Вибол встал и с досадой пнул ногой валявшуюся на земле ветку.
— Сражаться нужно было тогда, когда они жгли наш дом и убивали наших людей. А мы вместо этого спрятались, как маленькие дети. Мы слышали крики и не предприняли ничего!
Как бы Сории хотелось, чтобы у ее сына было столько же рассудительности и мудрости, сколько и упрямства. Раньше над его опрометчивостью можно было пошутить и улыбнуться, но сейчас Сория боялась, что она может стоить ему жизни.
— Подумай обо мне, — тихо сказала она. — Пожалуйста, подумай обо мне, прежде чем ты побежишь навстречу смерти.
— Я и думаю о тебе. Только поэтому я до сих пор здесь.
Она кивнула:
— Спасибо за это. Потому что я… Если вас убьют, я засохну, как вырванное с корнем растение.
