Комментарий.
Уважаемый Виктор Семенович! Мне удалось переговорить с одним из спасателей, который участвовал в эвакуации О.П. Глазова с места крушения. Это лейтенант ДКР Федор Григорьев. Он сообщил мне ряд любопытных вещей. Думаю, что данная информация будет Вам также полезна.
С уважением, Д. Стоич.
Нас подняли по тревоге в самом конце смены. Я тогда еще подумал, что это, наверное, очередная идиотская тренировка. Нам тогда постоянно устраивали учебные тревоги, чтобы мы не расслаблялись. Да это и хорошо — если весь день занят, то на размышления времени не остается. Самая поганая работа у операторов. Они сидят перед своими экранами по восемь часов в сутки и все это время у них есть возможность думать об океане. Даже пилотам проще. Хотя, они видят во время вылетов такое, что потом ходят как сомнамбулы — Ад здорово напрягает.
Так я о чем? Ах, да! Подняли нас по тревоге, загрузились мы в катер и вылетели на точку. Командир наш, старший лейтенант Танака, сказал, что этот вылет не учебный, а самый что ни на есть боевой. Один из крабов рухнул в этот кисель. По счастью точка была недалеко, а потому мы через двадцать минут уже подлетали к ней.
Да, что интересно: где-то за пару километров мы попали в сильный шторм. Там атмосфера густая, так что нас здорово потрепало. Ну, сам представь: в стакан с киселем засунули миксер. Вот это, в общих чертах, и есть атмосферный шторм в Аду. Часа полтора мотались мы в этой мерзости. Как назло океан разволновался. Волны метра четыре, не меньше. Это явный признак, что он что-то задумал. Обычно после этого самые навороченные бубоны вырастают. Я разок такую гадость из бубона видел… До сих пор иногда сниться. Только Гипносблок и спасает. Терпеть не могу эти таблетки — от них потом целый день как с бадуна. А что делать? Спать-то надо…
В общем, нашли мы пилота только с восьмого захода на точку. Серега заметил на волне что-то темное. Ну, мы снизились — точно. Человек болтается. Как щепку мотает. Ну мы подцепили его, на борт втащили, а дальше согласно инструкции. Пилот дышит, только без сознания. Рожа бледная, как у трупа. И у локтевого шарнира — трещина. Вот она-то мне и не понравилась. Уж больно странная… Как будто резанная…
Главное потерпевшего на борт поднять. Потом уже все просто. Суешь его в карантинный блок — такая хрень вроде гроба — и везешь на базу. Там сдаешь на руки медикам и в гадюшник — мы так блок дезактивации называем.
Слушай, там было еще кое-что. Когда мы поднимали пилота, волны словно пытались схватить его. Просто взлетали вверх метров на пять — семь и застывали секунд на десять. А как на базу возвращаться стали — шторм резко усилился. Шли по приборам. Два раза чуть не свалились в штопор. Я такого еще не видел… Мы тогда решили молчать об этом. Тебе первому говорю. Океан потом как взбеленился. Целую неделю бушевал. Все плановые полеты отменили. Ад, одни словом.
