– Вы не знаете, кто мог быть отцом? Чтобы сообщить ему?
…вода, прозрачная вода и солнце, все это солнце, настоящий световой колодец! Актинии распускаются в пустыне, она говорит: «Нет, нет, нет», – и чрезмерный прилив крови к мозгу вызывает обморок.
– Не важно, – вздыхают сикоморы. – Может, оно и к лучшему.
Они отпустили ее наконец.
Легкий ветерок рассказывает о себе в деревьях, Тинг-а-линг-а-линг, Тинг-а-линг-а-линг, похоже на песенку. Официантка приносит ей кофе, на ней уже нет эластичных колготок, 22 градуса – погода, как два лебедя, плывущих по озеру.
И ветер стих.
– Здравствуйте, мадемуазель. Как дела?
Официанты больше не меняются, словно кто-то перестал щелкать пультом. В сущности, хорошо быть такой предсказуемой: она рада, что к ней относятся, как к завсегдатаю.
– Все в порядке. Прекрасно. Спасибо.
– Отлично выглядите! Хорошо провели выходные?
– В некотором роде…
– Слушайте, можно я буду с вами на «ты»? Я тебя так часто вижу… Ты, наверное, ровесница моей дочери. Ее зовут Эмма. Она работает агентом по недвижимости, покупка, продажа, дело идет очень хорошо.
Официантка ждет чего-нибудь в ответ, но Маленькая пока не готова. Та незлобиво улыбается ей, по-настоящему, потом отходит.
Маленькая высыпает сахар в чашку из пакетика, мешает ложечкой черную жидкость: она никогда больше не будет варить кофе для Большой. Покончено с гнусными работами под пистолетом. Покончено с неоказанием помощи в опасности.
Она наконец одна.
От частной свалки вскоре ничего не останется; как можно скорее. Надо всего лишь позвонить в городскую службу, чтобы вывезли всю сломанную мебель, которая годами там накапливалась, громоздилась, словно взорванные безумцем небоскребы. Затем она вымоет все от пола до потолка, каждую стену, каждую плитку, каждую щель этого мирка. А потом на деньги от продажи – жизнь с белого листа. Все изменить. Начать заново. Начать.
Единственный багаж в моем сердце – Мама, запах миндального крема, золотые босоножки, солнце, прыгающее по клеенке с зелеными яблоками «гренни смит».
Маленькая машет рукой, подзывая официантку.
– Ваша дочь, Эмма… Вы не дадите мне ее телефон? У меня есть квартира на продажу.
Быть одной хорошо – но она не совсем одна.
Она ожидала найти миниатюрную Марго копытами кверху, окоченелую, как стружка среди опилок. Но крыса вполне жива, сучит лапами от голода и грызет поилку с водой, подвешенную к прутьям клетки.
Она не желает ей смерти. Она никому никогда не желала смерти.
