Маленькая лежит, повернувшись к ней спиной, пытается держаться как можно дальше, цепляется за матрас, чтобы не упасть. Чувствует, как голое тело шевелится под одеялом, различает влажный ритмичный звук, суетливые движения руки. Металлическая клетка поблескивает в лунном свете, оттуда на нее таращатся две бусинки. Маленькая закрывает глаза, подавляя отвращение, и начинает строить забор, но у нее не очень-то получается. Крыса вертится на одном месте, словно в экстазе, словно разделяя наслаждение Большой. Маленькой так хотелось бы не слышать это сопящее колыхание за своей спиной, лихорадочное попискивание копошащейся и скалящей резцы твари, эти экстатические хрипы! Так хотелось бы провалиться сквозь землю, исчезнуть, чтобы ее стеклянная коробка отвердела, стала звуконепроницаемой! Хотела бы подушку безопасности и тонированные стекла, оглохнуть, онеметь, ослепнуть, чтобы ее уничтожили, истребили, хотела бы опустошить себя, стать всего лишь капелькой человечества на белых простынях. Но она не шевелится, по-прежнему не шевелится и ждет, когда это кончится.
Это кончается.
Теперь в темноте лежит только мертвый груз и мерно дышит, свернувшись клубком, лицом к стене.
По хлипким стеклам, по цинковым крышам стучит вода, играет какую-то пьяную синкопированную музыку. Льет нескончаемый ледяной дождь, прилетевший неизвестно откуда, серая пелена, затянувшая каменное небо, бетонирующая горизонт каждый божий день.
Бог?! Если бы я верила в Бога, было бы по крайней мере кого винить…
Шторы раздернуты, хотя с вечера были закрыты. Вдруг она вспоминает, вскакивает рывком на постели и озирается. Большая исчезла.
Она собирает с пола истоптанную одежду, срывает простыни, бросает все в стиральную машину. Засовывает в мусорное ведро разорванное платье, валяющееся на паркете, словно сброшенная змеиная кожа человеческих размеров. В углу комнаты крыса копается в опилках, разбрасывая свой помет с усердием землеройного снаряда. Глупо, но она надеялась, что эта тварь исчезнет вместе с сестрой. Теперь у нее впечатление, что Большая у нее в доме постоянно.
Она садится и заливается слезами.
Дышит и берет себя в руки.
Сушилка. Утюг. Пар.
Она обожает гладить, механический жест, плечо ноет, спину ломит – это тело передает вам привет.
Звонит телефон. Пускай звонит.
Чтобы чем-то занять руки подальше от телефонной трубки, она развешивает свои вещи в шкафу, по цветам радуги. Они не очень красивые, все подержанные, как Мамины книги, но она сама их выбрала и очень о них заботится.
