Она улыбается про себя – наверняка «Экстратест»!
Но вдруг страницы зашевелились из-за сквозняка, и ежедневник сам собой, словно заколдованный, открылся на дате 14 мая, вторник.
Она выбрасывает его в мусорное ведро.
Завязывает пластиковый мешок двойным узлом.
В дверь стучат.
– Это воооолк! Ты тут?
Бога ради, только не сегодня.
Сегодня она хотела бы, чтобы у их матери вообще никогда не было живота.
– С днем рождения!
Улыбка на губах старшей сестры болтается, как мертвец на виселице, и свидетельствует об очередной дурацкой идее. Большая размахивает каким-то громоздким кубическим предметом, накрытым куском черной ткани.
– Ладно, могу я войти?!
Маленькая отодвигается. Большая входит, закрывает за собой дверь, ставит куб на стол, но не снимает с него черное покрывало, явно стараясь продлить томительное ожидание. Уже это дурно попахивает. Впрочем, и сама кубическая штуковина тоже дурно пахнет, вполне конкретно.
Маленькая смотрит на куб, потом на свою сестру, потом на куб, потом на сестру.
Потом на куб.
– Сегодня ровно восемнадцать лет, старушка! Это надо отпраздновать. Мы с тобой теперь обе совершеннолетние! Давай, одевайся.
Только не сегодня. Пожалуйста. Не сегодня. Большая всегда ведет себя так, будто они родились близнецами, 14 мая, того 14 мая, словно Мама никогда не существовала, словно вонючая комната не никогда существовала, словно они были результатом какого-то клинического эксперимента – Лоурел и Харди[8], зачатые в пробирке.
– Но… разве ты не работаешь?
– Сокращение рабочего времени, сестренка. У нас вся ночь свободна. Мне так перепихнуться охота, просто жуть. Не знаю, в чем дело, полнолуние или что там еще, но клянусь тебе: я прямо как скороварка, взорваться готова. Давай, живо одевайся!
– Я не очень хорошо себя чувствую…
Левый глаз ее сестры делает пируэт в орбите.
– Оооо господи! Давай одевайся, тебе говорят!
Стоящий на пластике стола накрытый куб издает какой-то звук. Маленькая вздрагивает, Большая хохочет.
– Это ж надо, какая трусиха! Не может быть…
Быстрым, резким и напыщенным жестом Большая сдергивает черное покрывало. Маленькая отпрыгивает.
– Его звать Гордон. Это тебе для компании.
За прутьями клетки лицо ее сестры в миниатюре – мордочка, поводящая носом на манер крошечного тапира, и толстый провод, лихорадочно метущий опилки.
– А ты знаешь, что крысы моются шесть раз на дню? Это мне тебя напомнило!
Клетка, опять клетка. И еще одна тюрьма.
– Пожалуйста, это очень мило, правда, но я не могу оставить его у себя, не думаю, что…
