Я слышу над нами клацанье пишущей машинки. Недоумеваю, о чем она может рассказывать своей матери в такой час. Пишет ли обо мне? Пишет ли обо мне что-нибудь плохое? По крайней мере, ручкой это не производило бы столько шума.
Я приподнимаю одеяло, смотрю на твое тело, стройное, худощавое, мускулистое – такое мужское.
Я хочу тебя. Так и подмывает тебя разбудить.
Крикнуть – трахни меня! Сдерживаюсь. Подавляю желание. Все-таки слегка касаюсь твоего члена, этого каменного барана, заснувшего на опушке леса.
Ты не шевельнулся.
Когда ты здесь, мне меньше требуется писать; есть чем заняться: смотреть, как ты живешь, например, как возишься с нашими детьми, и слушать твой голос, я от этого никогда не устану.
Наблюдать из кухонного окна, как ты подстригаешь газон, голый по пояс, весь в поту. Тайная улыбка на моем лице.
Я бы и сама хотела сесть на больничный. Терпеть не могу оставлять тебя с девчонкой целыми днями ради того, чтобы делать уколы старикам, менять простыни, смотреть, как малышей со сломанными ногами рвет на белый гипс. Думать о том, что вы делаете. Говорите ли. И о чем. Не осмеливаюсь тебя спрашивать, не хочу, чтобы ты меня считал ревнивой истеричкой. Да: я ревнива. Отвратительное чувство, но неконтролируемое. Я уже ничего не контролирую. Мы спорим из-за нее. Сегодня опять поспорили. Я отлично понимаю, что ты раздосадован из-за поражения, но причина не в этом. Мы поспорили из-за отпуска. У тебя три недели отпуска, в августе. Ты бы хотел снять дом на берегу океана, где-нибудь в Ландах. Да. Я этого хочу.
Но ты хочешь и девчонку. Взять с собой девчонку.
Она возвращается к себе домой в июле, и, признаюсь, я бы предпочла, чтобы она никогда не возвращалась. Чтобы осталась там, как ее родитель, и сдохла.
Мне никак не удается найти пожилую даму-англичанку; видишь ли, это оказалось гораздо труднее, чем я думала. Если бы мы жили в городе… Да, если бы мы жили в городе, все было бы проще. Не пришлось бы держать прислугу за стол и кров, приходящей няни вполне бы хватило, какой-нибудь студентки, чтобы забирать детей из школы, кормить их полдником, усаживать за уроки. Не пришлось бы держать эту девицу под нашим кровом. Не пришлось бы натыкаться на половозрелую задницу, идя в туалет, не пришлось бы разговоры с ней разговаривать, избегать ее отражения в зеркале одновременно со своим. Но я привязана к этому дому, как плющ к камню. Этот дом владеет мной больше, чем я им, это так. Я здесь выросла, здесь я и умру. Ты тоже любишь это место, без твоего сада, без твоих поделок ты бы с ума сошел.
