Мать всегда так боялась постареть. Я вырос в мире, населенном зеркалами, в которых множилось мое одиночество.
Часы пробили двенадцать полуденных ударов. Мы слушали двенадцать полуденных ударов, не говоря ни слова, просто дожидаясь, когда они смолкнут.
– Это не твой отец, – пробормотала она, когда вернулась тишина, еще более гулкая, чем бой часов. – Я не хочу, чтобы ты хоть на секунду подумал такое.
– А ты не находишь, что это странное совпадение? Он сваливается как снег на голову, после тридцати лет отсутствия, и вдруг кто-то громит дом?
– Это не он, Натан. И точка. Выбрось эту мысль из головы. Ты понял?
Я ничего не сказал, только стиснул в руке устричный нож, чья рукоятка всегда напоминала мне мушкетерскую шпагу и с которым мне запрещали играть.
– Ты понял? – повторила она вдруг жестко; дымка в ее глазах рассеялась, уступив место их обычному холодному, серому, металлическому блеску.
Дверь с грохотом распахнулась. Что за проклятая погода, на улице только мелюзга месит этот чертов снег! Эй, мам, а ты знаешь, что папаша Пиньон покончил с собой? Позавчера! С ума сойти, сколько всего узнаешь, выпив пастиса… Лиз скинула с себя парку, потом сапоги. Повесила чулки на маленькую сушилку над печкой. Они колыхались в воздухе, словно две кожи, сброшенные змеями.
– Что у вас с лицами? Можно подумать, вы привидение увидели.
– Ты пьешь пастис на Рождество?
– Они тут только это и пьют, что я могу поделать? Я встретила Санье, он захотел угостить меня стаканчиком. Но учитывая дозу, клянусь тебе, в этом не было ничего летнего.
Пройдя босиком по красному плиточному полу, сестра затеяла то, что всегда любила делать – обкалывать кончиком ножа края устриц, чтобы те съежились.
– Я ему рассказала, что случилось этой ночью. По его мнению, мы стали жертвой закона Мерфи. – Лиз уточнила: – Закон максимального стечения дерьма.
– Это тут ни при чем, Лили. Я склоняюсь скорее к проделке какого-то злоумышленника.
– Ну, раз ты говоришь, малыш… Но ворона-то разбилась сама по себе?
– А мамина цепочка? Она что, сама собой очутилась в печке? А нож в потолке? Тоже сам собой?
– Ты когда-нибудь видел полтергейст?
– Прекратите, пожалуйста, прекратите…
Побелев как скатерть, мама держалась за грудь. Слегка спотыкаясь, она направилась к банкетке.
– Ты в порядке?
Мы с Лиз подскочили к ней в испуге. Недавно у нее был серьезный приступ стенокардии, и мы знали, что сердце у нее слабое; мой дед умер от инфаркта после простой пробежки.
