Уши офицера покраснели, он сделал несколько резких шагов в сторону мужчины, схватил его за нос и сжал так сильно, что мужчина повалился на полку.
— На следующей станции хулиганов снимут с поезда, — сказал офицер. — Будь вы помоложе, я отправил бы вас на воспитание куда подальше.
Стремительность офицера повергла мужчину в недоумение.
— Да я же не... — начал он оправдываться, вскочил и замахнулся на офицера, но тот успел увернуться, и кулак угодил в дверную раму.
Мужчина злобно сплюнул через левое плечо в коридор и зашипел. Офицер посмотрел на него, глубоко вздохнул и вышел. Раиса выбежала в коридор с топором в руках.
— Свинья! Здесь запрещено плеваться по углам! Не посмотрю, что герой-сталелитейщик, наваляю по первое число.
Раиса так размахивала топором, что девушка пригнулась. Вскоре проводница ушла. Мужчина с облегчением посмотрел ей вслед.
Коридор опустел. Девушка некоторое время постояла одна, затем прошла в купе. Мужчина, по-прежнему в ярости, сидел на краю полки.
Девушка не смела пошевелиться. Постепенно мужчина успокоился. Он спрятал подбородок в широкой ладони и вздохнул.
— Терпеть не могу таких героев. Вырядятся как проститутки. Именно из-за таких типов мы все еще не победили афганцев. Эти гомосеки — щеголи, похуже чем афганские бойцы. Я видел в новостях, как мусульмане там, в пустыне, носятся со своими автоматами. Берегут их как младенцев. А что делают наши офицеры? Знай себе вертят жопами. Если бы наши воевали как следует, мы бы давно перебили всех этих ублюдков. Но нет, они только долбят друг друга в жопы. Когда я служил в армии, гомосекам вставляли шест в задницу. Нормальный боец знает, что делать с оружием. Им убивают врагов. И не в лоб, а в живот.
У девушки в голове стучала только одна мысль: она ненавидела этого человека.
Они ехали мимо убогих домов, почти проглоченных садами, деревень, захваченных лесом, городов, облизанных таежным лишайником. Поезд спешил на восток, темно-коричневые тучи покрыли весь небосклон, но неожиданно на юге вдруг образовалась прореха, в которой мелькнуло ясное, синее, весеннее небо. Поезд спешил на восток, и все ждали наступления утра. Девушка представила, как едет в жарком вагоне через страшную Сибирь, а в это самое время, возможно, этот поезд видит тот, кто очень скучает по Москве, кто хотел бы оказаться в этом поезде, кто сбежал из лагеря без оружия, без еды, с отсыревшими спичками в кармане, кто спешит через лес на украденных у охранника лыжах с ржавой финкой в кармане — готовый убить, готовый умереть и замерзнуть, готовый броситься навстречу жизни.
