Вино одиночества | страница 96
— Ах нет, нет, никогда, никогда в жизни!.. Я не могу отказаться от любви, это невозможно, — бормотала она, привычно вытирая слезы, капающие на ее жемчужное колье.
«Он одевает меня, точно куклу, — подумала она, услышав, как отворилась дверь, и узнав шаги мужа в соседней комнате, — но мне это не нужно, и вообще, мне так скучно, смертельно скучно... Для чего жить, если в жизни нет мужчины, нет молодого красивого любовника?.. Женщины, утверждающие, что им хорошо без любви, — или глупы, или невежды, или лицемерки...»
— Любовь нужна мне как воздух, — лихорадочно проговорила она, глядя в зеркало на свое искаженное лицо, — если бы они только знали, как я безжалостна и беспощадна к себе, потому что умею смотреть правде в глаза.
Пришло время ужина. Зал без единого окна служил им столовой, где царили торжественная прохлада и синеватая тень; на лепнине из искусственного мрамора копилась пыль.
Это была имитация мраморного королевства; ковер с черными и белыми квадратами напоминал мощенный плиткой пол; искусственные цветы стояли в мраморных вазах, распространяя легкий, но едкий запах пыли; внутри искусственных фруктов из гипса горели электрические лампочки; от прикосновений к мраморному столу, покрытому кружевной скатертью, леденели пальцы. Кароль ужинал с суетливой поспешностью; он глотал все подряд, не глядя и не пробуя, вместе с таблетками, которыми его пичкали и благодаря которым он надеялся прожить без свежего воздуха и отдыха. Элен смотрела на него со смутной жалостью: он еще больше похудел, но стал даже красивее, чем прежде.
Его внутреннее пламя, страстное воодушевление отбрасывали свои последние, самые яркие отблески. На бледном измученном лице отца сверкали почти невыносимым пронзительным блеском красивые грустные глаза с желтоватым оттенком. Он то и дело щелкал худыми пальцами, приговаривая:
— Быстрее, подавайте быстрее...
— Ты опять уходишь на весь вечер? — вздохнула Белла.
— У меня деловая встреча... Но ты ведь тоже уходишь, — сказал он, посмотрев на нее.
Она покачала головой:
— Нет. — И тут же продолжила плаксивым, раздраженным голосом: — Я все время одна. Мы живем какой-то безумной жизнью. Я самая несчастная женщина на свете. Меня всегда использовали.
Он ничего не отвечал и слушал жену вполуха, поскольку за двадцать лет супружеской жизни привык к ее жалобам.
Однако в тот вечер Элен находила весьма трогательной эту стареющую, скандальную женщину, которая никогда не обращала к ней свой взгляд, словно не могла видеть ее молодое лицо. Мать грустно водила по скатерти красивыми обнаженными руками, унизанными браслетами. Ее лицо было нарумянено, напудрено и намазано кремом, но казалось, что кожа увядала изнутри, утрачивала свою былую гладкость и розоватую белизну, выдавая возраст; при этом фигура ее оставалась на удивление стройной, а грудь высокой и упругой.