Что здесь происходит, спросил он с надлежащей строгостью.
Да, сказал Руди Н., нам нужно было кое-что выяснить.
Начальник отделения оценил эту не лишенную элегантности фразу, которой он, собственно, не ожидал от Н., это не было ни ложью, ни извинением, и в принципе Н. был абсолютно прав, каждый раз, занимаясь сексом, ты пытаешься что-то выяснить: способен ли ты на что-то, а чего делать нельзя, и сладко ли будет или отравишься. Этой парочке, подумал начальник отделения, похоже, скорее сладко. Фройляйн Ю. смахнула прилипшие пряди волос с разгоряченного лица, ему никогда не приходило в голову, что она может быть довольно соблазнительной, и он почувствовал легкую зависть к Н., но тут же запретил ее себе: ведь у него все это уже было, какое-то время это придавало жизни сладость и тонус, а потом его фрау фон Эйндховен переселилась со своим мужем на север Германии, и он должен был, иначе это не назовешь, тосковать по ней, лежа в постели со своей собственной женой. Иногда он представлял, что обнимает фрау фон Эйндховен, лежа рядом с женой, в настоящей постели, а не в подвале, с тех пор он желал всем любовникам оказаться в настоящей постели, где можно наброситься друг на друга с чувством и с толком, а не полустоя, кое-как взгромоздившись на стеллаж для бумаги, на дрожащих ногах, или вообще стоя, так уж никуда не годилось, но все равно рядом была его жена, а не фрау фон Эйндховен, и ему приходилось следить за тем, чтобы их шеи, и груди, и складки на животах не совсем взаимопроникали, а то он не смог бы их разделить и не знал бы, с кем он на самом деле завтракает. Осталась нить тоски, которая иногда вплеталась в ткань из дней и ночей, рабочих будней и поездок на новой машине, глотков кофе, и теперь эта нить связала ему руки, настроила на благосклонный и немного ностальгический лад и заставила мягко поинтересоваться: а вы, фройляйн Ю., у вас все в порядке.
Фройляйн Ю. ничего не ответила, ее лицо застыло, а рот остался приоткрытым, как будто она увидела нечто ужасное, хотя это был всего лишь он, и он сразу отступил: ну ладно, коллеги, вам, наверное, стоит закончить перерыв, и поднялся по лестнице обратно, поздравив себя со своей тактичностью и великодушием, в этот момент нить тоски слегка стянула ему горло, но не сильно, ему пришлось сглотнуть.
И Руди Н., и фройляйн Ю. прекрасно понимали, что с этого момента подвал для них закрыт. Они могли туда спускаться, но только врозь и только чтобы принести бумагу, или копирку, или конверты, и только под внимательным, хотя и не враждебным, взглядом начальника отделения. Это означало, что ситуация изменилась. Теперь они могли либо держаться друг от друга подальше, либо нужно было договариваться, как положено. Договариваться о супружеской измене, подумал Руди Н. Раньше все это было как-то иначе, эпизод, случай в подвале, в жизни такое бывает. Но свидание, да еще в гостинице, а в какой, здесь их знают, городок маленький, значит, в другом городе, во что это обойдется, как это объяснить, что скажет фройляйн Ю., впервые он подумал о жизни фройляйн Ю., как она это объяснит, это же наказуемо. Одна мысль о наказании так сильно возбудила Руди, что он под столом украдкой схватился за штаны, но в конторе любое продолжение было немыслимо, ему нужно было выбросить фройляйн Ю. из головы, нужно было снова привыкнуть к Биргит, к ее худому телу, к волосам, которые уже несколько месяцев пахли дымом, он ведь хотел хранить ей верность, но теперь еще и теща приехала, и телевизор скоро покупать, он вскочил и подошел к фройляйн Ю.
