Вдруг она почувствовала взгляд Руди Н. и обернулась. Он сразу отвернулся, говорю же тебе, пробормотал он, визит к парикмахеру творит чудеса, можешь заодно и маникюр сделать, и нагнулся развязать шнурки. Биргит заметила, что он покраснел до самой шеи.
Если Георг долго не просыпался, Биргит Н. охватывало какое-то нехорошее чувство. Она присаживалась на корточки перед кроваткой, прижималась лбом к прутьям решетки и, не отрываясь, смотрела на его крошечную грудку, которая быстро поднималась и опускалась. Как птица, подумала она, не больше, и совсем не растет. Во сне он вытягивал губы, глаза бегали из стороны в сторону под веками, никогда не закрывавшимися до конца. Через щелку она видела, как его глаза сияют чистым голубым цветом, и почти испугалась, когда он посмотрел прямо на нее, таким светлым и серьезным был этот взгляд, но чаще всего он ни на кого не смотрел. Он еще слишком мал для этого, говорила она Руди Н., он еще не умеет, скоро научится. Биргит Н. продолжала сидеть у кроватки до боли в коленях и изучала его лицо, которое было не больше яблока, даже меньше, пушок на кромках ушей, пальцы постоянно шевелились и блуждали в воздухе, словно постоянно подавали кому-то знаки, что же они означают, думала Биргит Н., никому не понять.
Почему он все время дергает руками, нервно спросил Руди Н., это же странно, у него же глаза закрыты.
Ты тоже дергаешь, когда спишь, сказала Биргит Н.
Ну и дальше что.
Когда Биргит Н. оторвалась от прутьев решетки, у нее на лбу осталось две красных бороздки, в этом не было ничего удивительного, ведь Биргит Н. провела перед кроваткой почти целый час на корточках в махровом халате тем светлым утром.
Другие мамаши, с которыми Биргит Н. познакомилась на детской площадке, докладывали о первом агуканье и проникновенных взглядах при кормлении, как будто он хотел меня отблагодарить, рассказывала мама Томаса, всегда первая занимавшая место на скамейке у песочницы, хотя Томас был младше Георга и до игр в песочнице ему было еще далеко, но ее это не заботило, как и других мамаш, все равно детки должны дышать свежим воздухом, а на детской площадке воздух был чистый, деревья отбрасывали приятную тень, к этому месту было легко привыкнуть. Мамаши сидели на скамейках, покачивая коляски, и как-то рассеянно смотрели на деревья и таблички «Выгул собак запрещен», потом они начинали болтать, чтобы скоротать время. Биргит Н. тоже говорила, но ей мало что приходило в голову, руки и ноги у нее тяжелели от усталости. Когда мама Томаса рассказывала, как Томас ухватился своей маленькой ручкой за ее указательный палец и умилительно зачмокал губками, конечно же потому, что он вкусно поел, Биргит Н. кивала и старалась делать вид, что ей интересно. Георг тоже чмокал, но только очень тихо, а когда другие мамаши заглядывали в его коляску и удивлялись, какой он тихий, такой беспроблемный, но все же слишком тихий, ведь первые звуки — это самое прекрасное, тогда Биргит Н. просто кивала и отодвигалась на край скамейки.
