Я иду домой к любимому, который написал, что я могу прийти, когда захочу, и что он всегда-всегда ждет меня, но вчера я уже приходила, и что, разве он ждал? Сегодня мне тоже пришлось пять раз позвонить, и я ему это припомню, я обидчива и никогда ничего не забываю, то зло, которое мне причинили, или то, чего для меня не сделали, отпечатывается в моей памяти, и настоящим избавлением, которое мне мог бы подарить ангел, было бы полное отключение моего мозга, которое бы все это навсегда стерло.
Ты ведь сказал, что всегда будешь ждать меня, говорю я плаксиво, как только он открывает, и хочу, чтобы он погладил меня по голове и проводил в комнату, моя мама умерла, добавляю я, хотя он уже давно это знает, и мне хотелось бы расплакаться, тогда он будет точно знать, что делать, я уже много раз ему плакалась и иногда даже специально. Но в этот раз не удается. Расскажи-ка, говорит он, но берет неверный тон, звучит так, будто он ждет рассказа о каникулах или о работе. Молча я растягиваюсь на его диване, но не так, как мне хотелось бы, а лежу фараоном, с перекрещенными руками, уставившись в потолок. Он сидит рядом и пристально изучает меня словно врач, а я хочу, чтобы он о чем-нибудь спросил, но он ведь уже задал мне вопрос и не угадал с ним. Все это очень утомительно, нам бы лечь в постель и заняться любовью, но даже такая перспектива кажется мне бесконечно тягостной и тяжелой.
Жжение такое сильное, что я не могу заплакать, даже если бы захотела, из глаз сыплются искры, смотреть тоже, естественно, больно. Что ты на меня уставился, спрашиваю я любимого, даже не поворачиваясь к нему. Знаешь что, говорит он, иди-ка сюда, двигается ближе ко мне и кладет свою ладонь на мою руку, он бы обнял меня, если б мое неподвижное тело фараона могло расслабиться и повернуться к нему, и мои руки обхватили бы его пальцы, и, возможно даже, мои губы могли бы прикоснуться к его лицу, но я резко встаю, будто кто-то одним махом переместил меня в вертикальное положение.
Теперь я могу пойти к брату, который всегда спокоен и тем временем укрепил свою спину, еще я могу пойти домой к маме и начать разбирать вещи или пойти на вокзал и уехать, куда глаза глядят, на работе меня заменят, они поймут, уехать, куда глаза глядят, совсем по-детски. Я медленно бреду вдоль по улице, где живет мой возлюбленный, вокруг снова липы, и запах их, как приступ ребячества, можно поехать в какое-нибудь место, где нет лип или достаточно ветров и дождей, чтобы рассеять и разбавить липовый аромат, как по-детски, на греческий остров, хоть на какой-нибудь остров.
