Лео моментально открыл глаза и скосил их на Самоварова.
— Ага, и вы шепчете! Тоже поняли, что они здесь, — тихо проговорил питомец Щукинского училища.
— Кто они? — спросил Самоваров.
— Тише, тише! Вы ведь сами поняли: они где-то здесь и подслушивают!
Кыштымов сделал страшные глаза и указал ими куда-то на стену. Самоваров пожал плечами. Конечно, несчастный Лео мог навоображать сверхъестественного, вроде ванной жабы, однако мог иметь в виду и следователя Мошкина.
— Нас обязательно будут подслушивать! Но ничего у них не выйдет, — тихонечко сипел Лео. — Вы только говорите потише. И я шепотом буду. Тут наверняка натыканы всякие устройства.
Самоваров принялся уверять Лео, что средства прослушивания против них могут быть применены только самые домашние, примитивные — стояние под дверью да стакан, приложенный к стенке в соседней палате. Это нестрашно и вполне преодолимо. Но Лео упросил-таки поискать жучков. Самоваров, чтоб успокоить больного и поскорее перейти к делу, для видимости заглянул под обе кровати, за шторы и даже пошарил рукой в тумбочке кыштымовского соседа, о чем тут же пожалел, так как попал в банку с каким-то супом и потом, сколько ни тер руку полотенцем Лео, никак не мог избавиться от супного запаха.
Наконец, Лео угомонился, устроился поудобнее в углублении кровати и зашептал:
— Вы нашли убийцу Тани? У вас ведь контракт с Уксусовым? Мошкин не найдет. Потому что ему все равно… Вы слыхали, как Мошкин хохочет? Он тут у меня все хохотал, и я понял, что ему наплевать… Я ведь хотел ему все рассказать, но когда увидел его отвратительную рожу… она напоминает кого-то, не могу вспомнить, кого… вам никого не напоминает?.. когда рожу увидел, почувствовал, что такому ни слова сказать не смогу. С такими я не разговариваю!
Лео насупился в потолок. Какие-то нехорошие воспоминания посетили его, потому что он дернулся лицом, фыркнул, напрягся, но так и не смог оторвать глаз от потолка. Глядя туда, он вдруг совершенно твердо и ясно сказал:
— Я ведь был в последний день у нее. У Тани. Я знаю, кого она к себе звала. Он пришел и убил ее.
— Имя, — потребовал Самоваров. Ему сразу надо было выманить имя, чтоб потом Лео уже не вилял, не отпирался, не ломал комедий и не тянул резину. Потом вздохами уже не отделаться — договаривать надо.
— Имени не знаю. Ничего не знаю…
— Э, так не пойдет! Что за штучки! — недовольно зашипел Самоваров. — То знаете, то не знаете! Цену себе набиваете, что ли? Говорите, раз взялись. Или я уйду!
