Но мой организм был умнее меня. Моих сил хватило, но ровно до порога дома. Я еще успела слезть с мотоцикла и увидеть спешащего к нам Захара Охотского. Отметила хмурое лицо отца Риста и… провалилась в странное оцепенение.
– Ира, пойдем. – Напарник тронул меня за плечо, но я не отреагировала.
Происходящее воспринималось словно в тумане. Двигаться не то чтобы не хотелось, я не видела в этом смысла. Меня охватило равнодушие ко всему на свете, поэтому я продолжала расслабленно стоять на одном месте и пялиться в одну точку.
– Ира!
Передо мной, словно картинка на экране, появилось обеспокоенное лицо Риста.
– Что с ней? – Тихий мужской голос, принадлежащий, кажется, Захару Охотскому.
– Откат. У нее такое бывает после серьезных передряг, где нервная система работает на износ. Ну ты знаешь… Как у прадеда было.
– Понял. Отведи… Или отнеси ее в гостевую комнату, а потом быстро ко мне в кабинет!
Кажется, отец моего напарника был очень зол.
– Хорошо…
Меня подхватили на руки и понесли, едва слышно ругаясь. Я понемногу окончательно погружалась в свое состояние. Последнее, что зафиксировал мой мозг, как меня принесли в комнату и осторожно положили на кровать. Ну и слова:
– Я скоро вернусь.
И пустота…
Первым ко мне вернулся слух. В голову ворвались звуки, все сразу. Даже такие тихие, как стрекот сверчка где-то за окном. Что уж говорить о разговоре. Вернее – о монологе.
– Да, Мышка. Да, мы вляпались. Круче не придумаешь… Передай Вереску… Большой привет, он поймет. Нет, я тебе ничего не скажу, не доросла еще. Она в порядке. Да. В полном. Дану?.. Не знаю, решай сама. С этого придурка станется сорваться к нам, а мне бы не хотелось потерять друга. Вот умница, я тоже так думаю. Все, давай, судя по хлопанью ресниц, наша спящая красавица очнулась. Обязательно, мелкая, обязательно.
А потом я увидела Риста. Он стоял у окна, опершись пятой точкой на подоконник, вертел в руках мобилку и с улыбкой смотрел на меня.
– Чего пялишься? – прохрипела я, ощущая, что голову сдавило словно железными тисками.
– Да так. – Он неопределенно пожал плечами, а затем склонил голову и сощурил темно-серые глаза. – А скажи-ка мне, Ромашка… Знаешь ли ты, почему тебя вот так срубает? Уж слишком нетипичная у тебя реакция.
– Знаю. – Я рывком села на кровати и, сжав запульсировавшие виски, простонала: – Ой, черт… Но тебе не скажу!
– Скрытная какая, – усмехнулся он и пятерней взъерошил свою светло-русую шевелюру – за то время, что мы не виделись, она отросла еще сильнее. – Просто то, что с тобой происходит, очень похоже на аналогичное состояние моего прадеда. Он, кстати, тоже нейтрализатором был.
