— Здорово! — улыбнулась Хот Су-ин.
— Я был преподавателем новой медицинской школы в Кантоне.
— Ты врач?
Лу-ки пожал плечами.
— Я не врач.
— Ты учился в медицинской школе Европы или Америки?
— Я не учился... История моего назначения показывает, что достоинство человека внимательному глазу видно везде.
— Ты расскажи, — настаивал Сун, — как это ты преподавал медицину?
— Это было давно.
— Но все же...
Лу-ки оглядел вершины сопок, яркую зелень, желтые и красные плеши скал, русского, который только что подошел и смотрел во все глаза на разговаривающих, хотя ничего не понимал, и задумался.
— Я был служителем французской санитарной миссии, об этом узнал вице-король. Ночью явились полицейские и арестовали меня. Я подумал: донос. Но вот я стою перед попечителем, и он назначает меня преподавателем.
— Бесподобно, — обратилась Хот Су-ин к Трояну, внимательно следившему за мимикой разговаривавших. — Я вам переведу...
— Я потом очень много работал, — продолжал Лу-ки. — Я изучил мораль, классиков, историю и географию. Но потом я бросил службу: она не дает счастья.
— Да, — задумчиво протянул Сун Вей-фу, — у тебя блестящее прошлое, и выводы из чиновничества ты сделал блестящие.
Лу-ки приподнял глаза и сказал тихо:
— Я ищу короткую дорогу к счастью.
— И что же, нашел? — полюбопытствовал Сей.
Бывший преподаватель покачал головой.
— Я ищу, — повторил он, — и я уже знаю, где ее не может быть. Но я вернусь к твоему поведению, Хот Су-ин. Китай всегда почитал женскую добродетель. Добродетель женщины — золото. Я до сих пор помню правила, опубликованные министерством для вас, школьниц. Вот что говорится в некоторых из них: «Воспрещается девушкам опускать волосы на лоб с целью придать себе привлекательный вид. Они не могут вступать в брак с молодым человеком по своему выбору. Они не должны посещать школы, где учатся молодые люди. Им воспрещается выступать на публичных собраниях или произносить речи. Они никогда не будут обладать правом заниматься политическими делами». Слышишь ли, Хот Су-ин, никогда! Это разумные правила, построенные на святом учении Конфу-дзы и Мын-цзы. Что стоит женщина такая, как ты, Хот? Что должен чувствовать твой отец? Не хотел бы я быть на его месте.
— Меня не спасешь Лу-ки, — усмехнулась Хот Су-ин, оглядывая серьезные лица товарищей: ей показалось, что они внутренне согласны со стариком. — Меня не спасешь, у меня настоящие ноги и настоящие руки, у меня голова полна мыслями. А если у меня есть грудь, которая может кормить младенца, то от этого я не хочу иметь меньше права вмешиваться в жизнь, чем ты.
