За все это, плюс за кошачью грацию перворазрядницы по художественной гимнастике, подруги крепко прилепили имечко – Багира. Иногда ее звали так даже преподаватели, забываясь.
Когда-то давно, в благословенные курсантские годы, на студенческой вечеринке, куда его притащил одноклассник по училищу, верный друг-приятель, Бек внезапно столкнулся с Альфией, лоб в лоб. Она гневно глянула на него, растерянно мямлящего что-то в свое оправдание. И этот взгляд миндалевидных, самую чуточку раскосых глаз поразил его в самое сердце! В каком-нибудь старом романе написали бы: «Где-то высоко в небе, у самой-самой Луны нежно звякнули хрустальные колокольчики». Может, так и было, и они снова посмотрели друг на друга совершенно другими глазами…
Так оно все и началось! Пришлось Беку пару раз подраться за Альфию – с парнями из ее двора, а потом – и с ее сокурсниками. Занятия боксом в школе, и уроки таэквандо, полученные у старого мастера, соседа-корейца, из тех самых спецпереселенцев с Дальнего Востока, помогли. И из драки с превосходящими силами противника он вышел слегка помятым, но – победителем, что тоже заставило Альфию посмотреть на Бека широко открытыми от восхищения глазами. А то! Избранник хорошенькой девушки должен быть уж если не героем, то талантом или гением, что в определенной мере тоже присутствовало, так что шансы росли. Необходимость зашить слегка порванный рукав бушлата заставило девушку привести своего курсанта домой, где он сразу и прочно покорил сердце будущей тёщи кое-какими познаниями в Коране.
Еще бы – отец преподавал арабский язык в университете, и Саблуков и Крачковский, первые русские переводчики этой священной книги, были известны Норбулату. И он даже читал их труды по Корану. А память у него всегда была хорошая и срабатывала в нужные моменты. Хорошее для офицера качество!
В результате всего комплекса событий, после училища по назначению они уже приехали на Север с малышкой-дочерью.
Сейчас, войдя в квартиру, Норбулат застал в ней только лохматую, как меховой шар, кошку Бони, обрадовано выбежавшую встречать хозяина. Ни жены, ни детей дома не оказалось.
«У всех – свои дела!» – констатировал Бекмурзин и безнадежно махнул рукой. Сняв шинель, умывшись и переодевшись в домашнее, он пошел на кухню, кормить голодную кошку и разогревать ужин, недовольно ворча себе под нос разные пожелания отсутствующим.
Первой возвратилась жена, заболтавшаяся с подругами чрезмерно, даже по ее понятиям. Это было ясно. Чувствуя свою вину, она, по обыкновению, сразу же накинулась на мужа и Бони:
